В Паттайю приезжают не для того, чтобы начать жизнь заново, а для того, чтобы приемлемым образом ее закончить. Если хотите формули-ровку помягче — для того, чтобы взять тайм-аут, сделать длительную ос-тановку, которая может оказаться последней. Именно так выразился один гомосексуалист лет пятидесяти, с которым я познакомился в ир-ландском пабе; большую часть жизни он проработал газетным версталь-щиком и скопил немного денег.
Проблемы начались у него лет десять на-зад: он продолжал ходить по вечерам в те же бары, что и обычно, но все чаще возвращался ни с чем. Разумеется, он мог бы получить свое за день-ги, но, если уж на то пошло, предпочитал платить азиатам. На этом мес-те своего рассказа он извинился и выразил надежду, что я не усматриваю в его словах расистского оттенка. Нет, ни в коем случае, я его понимал: унизительно платить человеку и думать, что, будь ты моложе, он бы лю-бил тебя бесплатно; куда проще иметь дело с людьми, не вызывающими у тебя никаких воспоминаний и ассоциаций. Если секс платный, лучше, чтобы он был в какой-то мере недифференцированным. Всем известно, что первое впечатление, которое возникает при встрече с людьми дру-гой расы, — это невозможность их дифференцировать, ощущение, что все лица похожи одно на другое. Если прожить в регионе несколько ме-сяцев, впечатление рассеивается, а жаль — оно в известной мере отража-ет реальность: люди, в сущности, все ужасно схожи между собой. Мож-но, понятно, поделить их на мужчин и женщин; можно при желании провести границу между возрастными категориями, но более подроб-ное членение есть педантизм, навеянный, возможно, скукой. Скучаю-щий индивид любит копаться в нюансах и выстраивать иерархии — это его характерное свойство. По Хатчинсону и Роулинзу, развитие систем иерархического главенства в животном сообществе не обусловлено практической необходимостью или естественным отбором; оно есть не что иное, как способ борьбы с угнетающей скукой природной жизни.
Итак, бывший верстальщик премило доживал свой век, услаждая се-бя за деньги стройными мускулистыми юношами со смуглой кожей. Раз в год он ездил во Францию навестить семью и кое-кого из друзей. Его сексуальная жизнь протекала не так бурно, как можно предположить, рассказывал он мне; он выходил раз или два в неделю, не чаще. В Паттайе он обосновался шесть лет назад; обилие дешевых и изысканных ус-луг приводит, как ни странно, к ослаблению желания. Он всякий раз был уверен, что сможет обработать и пососать прелестных мальчиков, а те ублажат его чувственно и умело. Коль скоро возможностей предо-ставлялось вдоволь, он пользовался ими умеренно и тщательно готовил каждый выход. Из его речи я понял, что во мне он видит гетеросексуаль-ный аналог самому себе, то есть человека, обуянного сексуальным неис-товством первых недель в Паттайе. Я не стал его разубеждать. Он дер-жался приветливо, непременно пожелал сам заплатить за пиво, надавал мне адресов, где можно разместиться на долгий срок. Ему было приятно встретить соотечественника: проживающие здесь голубые были в боль-шинстве своем англичане, он поддерживал с ними хорошие отношения, но время от времени ему хотелось поговорить на родном языке. С фран-цузской общиной, посещающей ресторан «Ma maison», он мало общался; она состояла в основном из зажиточных гетеросексуалов, бывших коло-ниальных чиновников и военных. Если я поселюсь в Паттайе, мы могли бы встречаться иногда вечерком: все чин чином, разумеется; он оставил мне номер своего мобильника. Я его записал, зная, что никогда не по-звоню. Он был симпатичен, любезен, интересен даже, если хотите; про-сто я не желал больше общаться с людьми.
Я снял комнату на Наклуа-роуд, вдали от городской суеты. Тут имелись кондиционер, холодильник, душ, кровать и еще кое-что из мебели; сто-ило все три тысячи бат в месяц, то есть немногим более пятисот фран-ков. Я сообщил новый адрес в свой банк и послал заявление об уходе в Министерство культуры.
У меня осталось очень мало дел в этой жизни. Я купил несколько па-чек бумаги 21х29,7 решил записать кое-что из воспоминаний. Вообще, людям следовало бы чаще это делать перед смертью. Странно думать, что столько народу проживает целую жизнь, не оставив о ней никаких соображений, никаких комментариев — ни словечка. Не то чтобы эти комментарии и соображения были кому-то адресованы или имели ка-кой-то смысл; но все-таки мне кажется, лучше их написать.
Не то чтобы эти комментарии и соображения были кому-то адресованы или имели ка-кой-то смысл; но все-таки мне кажется, лучше их написать.
5
Прошло полгода, я живу все там же, на Наклуа-роуд; кажется, я скоро за-кончу свою работу. Я скучаю по Валери. Если бы, начиная писать эти страницы, я надеялся смягчить боль потери или сделать ее терпимой, то теперь мог бы с уверенностью сказать: у меня ничего не вышло. Я страдаю от того, что Валери нет со мной, больше прежнего.
На третий месяц моего здесь существования я решил начать ходить в массажные салоны и секс-бары. Не скажу, чтобы меня туда очень тяну-ло, я опасался полного фиаско. Но нет, мой агрегат функционировал нормально, просто ни разу больше я не испытывал удовольствия. Девуш-ки, понятно, ни при чем, они не стали менее нежными и умелыми — это я сделался бесчувственным. Поначалу я продолжал раз в неделю посе-щать массажный салон, вроде как из принципа; потом бросил. Челове-ческих контактов предпочтительнее избегать. Если я не верил в возмож-ность наслаждения для себя, наслаждение могла испытать девушка, тем более что мой бесчувственный прибор мог держаться часами, когда я собственным усилием не прерывал упражнения. А там, глядишь, мне за-хотелось бы доставлять ей наслаждение, у меня появилась бы какая-то цель, а это лишнее. Моя жизнь совершенно пуста, и лучше ей такой ос-таться, потому что, если проберется в нее капля страсти, следом вскоре придет боль.