Потом я сидел и рассматривал комнату. На полке над «Розовой биб-лиотекой» лежали несколько аккуратно переплетенных тетрадей.
— Это я писала лет в десять-двенадцать. Романы из серии «Пять юных сыщиков и верный пес» [6].
— Как это?
— Неизданные похождения «юных сыщиков», я сочиняла их сама, а персонажей позаимствовала.
Я взял тетрадки: там были «Пять юных сыщиков в космосе», «Пять юных сыщиков в Канаде». Я представил себе замкнутую девочку, фанта-зерку — такой я ее уже не увижу никогда.
Следующие несколько дней мы бездельничали, ходили на пляж. Валери часами лежала на солнце; понемногу силы ее восстанавливались; она ни-когда не работала столько, сколько в последние три месяца. Как-то вече-ром я заговорил с ней об этом. Мы сидели в «Океаническом баре», зака-зали два коктейля.
— Теперь, когда новая программа уже запущена, ты станешь посво-боднее.
— Сначала — да, — она невесело улыбнулась, — но скоро надо будет придумывать что-то новое.
— Зачем? Почему не остановиться?
— Таковы правила игры. Жан Ив объяснил бы тебе принцип капита-лизма: либо ты идешь вперед, либо тебе конец. Разумеется, добившись решающего преимущества над конкурентами, можно отдыхать и не-сколько лет; но нам до этого далеко. Сама схема «Эльдорадор — Новые открытия» недурна, мы сделали тонкий, я бы сказала, хитроумный ход, но в этой схеме нет ничего реально новаторского — просто хорошо сба-лансированная смесь двух ранее существовавших концепций. Конкурен-ты увидят, что дело пошло, и быстро заполнят нишу. Это ведь не сложно сделать; у нас трудность заключалась в том, чтобы раскрутить проект в очень короткий срок. Не сомневаюсь, что «Нувель фронтьер», например, уже следующим летом смогут составить нам конкуренцию. Если мы хотим сохранить преимущество за собой, надо придумывать что-то но-венькое.
— И так без конца?
— Думаю, да.
— И так без конца?
— Думаю, да. Я существую в системе, знаю свое дело, мне прилично платят. Я приняла условия игры.
Должно быть, я выглядел удрученным; она обняла меня за плечи:
— Пойдем ужинать… Родители нас ждут.
Мы вернулись в Париж в воскресенье вечером. В понедельник утром у Валери и Жана Ива была назначена встреча с Эриком Леганом. От име-ни компании он высказал удовлетворение результатами их деятельнос-ти. Совет директоров единогласно постановил премировать их акция-ми — небывалый случай для сотрудников, проработавших на фирме меньше года.
Вечером мы ужинали втроем в марокканском ресторане на улице Дез Эколь. Жан Ив был плохо выбрит, лицо казалось отекшим, он как-то странно покачивал головой. «По-моему, он начал пить, — сказала мне Валери еще в такси. — Он отвратительно провел отпуск с семьей на ост-рове Ре. Поехал на две недели, но сбежал в конце первой. Говорит, что не может больше выносить друзей своей жены».
В самом деле, с ним творилось что-то неладное: он не притронулся к мясу, зато без конца подливал себе вина.
— Сработало, — усмехнулся он сардонически. — Скоро будем грести деньги лопатой! — Он тряхнул головой, опорожнил стакан, потом сму-щенно поправился: — Простите… Я что-то не то болтаю.
Руки его дрожали, он положил их на стол, выждал, дрожь немного унялась. Потом посмотрел Валери прямо в глаза.
— Ты знаешь, что случилось с Марилиз?
— Марилиз Ле-Франсуа? Нет, я ее не видела. Она больна?
— Не больна, хуже. Она провела три дня в больнице, где ее пичкали транквилизаторами, но она не больна. На нее напали и изнасиловали в поезде, когда она возвращалась с работы в прошлую среду.
Через неделю Марилиз вышла на работу. Сразу чувствовалось, что она пережила тяжелейший стресс; в ней появилась какая-то затормо-женность, движения сделались механическими. Она спокойно расска-зывала о том, что с ней случилось, слишком спокойно и потому неесте-ственно, говорила ровным голосом, лицо оставалось бесстрастным и неподвижным; она словно бы машинально повторяла свои показания следователю. Кончив работу в 22 часа 15 минут, она не стала ждать так-си, а села на поезд в 22 часа 21 минуту, решив, что так доберется быст-рее. Народу в вагоне ехало мало. К ней подошли четверо парней и ста-ли говорить оскорбительные вещи. Похожи были на выходцев с Антильских островов. Она попробовала им отвечать, отшучиваться; они ударили ее по лицу так, что она едва не потеряла сознание. Потом двое бросились на нее, повалили на пол. Они насиловали ее грубо, без-жалостно, во все отверстия. Когда она пыталась кричать, снова били по лицу. Это продолжалось долго — поезд проехал несколько станций; лю-ди выходили, пересаживались от греха подальше в другие вагоны. Пар-ни измывались над ней по очереди, смеялись, оскорбляли, называли шлюхой и блядью. Под конец в вагоне не осталось никого, кроме них. Тогда они начали плевать ей в лицо, потом дружно на нее помочились, ногами затолкали ее под скамейку и преспокойно вышли на Лионском вокзале. Две минуты спустя поезд стал заполняться новыми пассажира-ми, они вызвали полицию, та явилась немедленно. Комиссар большого удивления не выразил, сказал даже, что она легко отделалась. Такие отморозки, изнасиловав девушку, зачастую ее и приканчивают, загоняют, например, палку с гвоздями во влагалище или в задний проход. Эта ли-ния железной дороги считается неблагополучной.