Потом приходили американцы, полагаю — из ЦРУ. Они разговарива-ли резко, неприязненно, так что я сам ощутил себя подозреваемым. При-гласить переводчика они не сочли нужным, а потому многое в их вопро-сах я не понял. Под конец они показали мне фотографии каких-то людей, надо думать международных террористов; я никого из них не узнал.
Жан Ив заглядывал ко мне часто, садился в ногах. Я сознавал его присут-ствие, чувствовал от этого некоторое напряжение. Однажды утром, на третий день нашего пребывания в Бангкоке, он протянул мне пачку бумаг — копии газетных статей. «Руководство 'Авроры' прислало вчера по факсу без комментариев», — пояснил он.
Первая статья была из «Нувель обсерватер», она называлась: «Весь-ма сомнительный клуб»: длинная, на две страницы, очень подробная и проиллюстрированная фотографией из немецкого рекламного катало-га. Журналист открыто обвинял группу «Аврора» в поощрении сексуаль-ного туризма в странах третьего мира и добавлял, что в данном случае реакцию мусульман можно понять. Ту же мысль развивал в редакцион-ной статье и Жан Клод Гийбо. Жан Люк Эспиталье, писал он, заявил журналистам по телефону: «Группа 'Аврора', подписавшая международ-ную хартию этичного туризма, категорически не одобряет подобного рода отклонений от норм морали; ответственные понесут наказание». Далее следовала гневная, но бедная фактами статья Изабель Алонсо в «Журналь дю диманш», озаглавленная «Возврат к рабству». Формулиров-ку подхватывала в своей колонке Франсуаз Жиру: «Как ни прискорбно это говорить, смерть нескольких богачей ничто в сравнении с унижен-ным и рабским положением сотен тысяч женщин в мире». Взрыв в Краби, разумеется, привлек к этой теме всеобщее внимание. «Либерасьон» опубликовала на первой странице фотографию тех, кто остался в жи-вых, в минуту их прибытия на родину, в аэропорт Руасси, и озаглавила статью «Не без вины пострадавшие». Жером Дюпюи в редакционной статье упрекал правительство Таиланда в потворстве проституции, тор-говле наркотиками и неоднократном нарушении принципов демокра-тии. Что же до «Пари-Матч», то там в статье под названием «Резня в Краби» ночь ужасов расписывалась во всех подробностях. Им удалось раздобыть фотографии, правда очень плохого качества — черно-белые, переданные по факсу; на них могло быть изображено что угодно, чело-веческие тела угадывались с трудом. Рядом они поместили исповедь «сексуального туриста», не имевшего никакого отношения к описывае-мым событиям, путешествовавшего в одиночку и все больше на Филип-пины. Жак Ширак немедленно выступил с заявлением, в котором, воз-мущаясь терактом, клеймил «неприемлемое поведение некоторых наших соотечественников за границей». Ему вторил Лионель Жоспен, напоминая, что сексуальный туризм, даже если в нем участвуют только совершеннолетние, запрещен законодательно.
Ему вторил Лионель Жоспен, напоминая, что сексуальный туризм, даже если в нем участвуют только совершеннолетние, запрещен законодательно. Две статьи, в «Фигаро» и в «Монд», задавались вопросом, как бороться с упомянутым бедствием и какую позицию должно занять мировое сообщество.
В последующие дни Жан Ив попытался дозвониться до Готфрида Рембке; в конце концов ему это удалось. Глава TUI сожалел, искренне со-жалел, что так случилось, но ничем помочь не мог. Таиланд так или ина-че выпадал из турбизнеса не на один десяток лет. Отголоски разразив-шейся во Франции полемики докатились и до Германии; мнения там, правда, разделились, но большинство все же осудило сексуальный ту-ризм; в этой ситуации Рембке предпочитал выйти из игры.
2
Как я не понял, зачем меня перевезли в Бангкок, точно так же не знал, почему меня отправили в Париж. Больничный персонал меня не жало-вал, наверное за пассивность; хоть на больничной койке, хоть на смертном одре — человек вынужден постоянно ломать комедию. Мед-работники любят, когда пациент сопротивляется, проявляет недисциплинированность, которую ему, медработнику, надо исхитриться преодолеть, разумеется, для блага больного. А я ничего такого не про-являл. Меня можно было повернуть на бок, сделать укол и через три часа застать ровно в том же положении. В ночь перед отъездом, разы-скивая туалет в больничном коридоре, я врезался в дверь. Наутро ли-цо мое было залито кровью — я разбил себе бровь; пришлось мыть, пе-ревязывать. Самому мне и в голову не пришло позвать медсестру; если честно, то я просто ничего не почувствовал.
Перелет не ознаменовался ничем особенным; я даже курить отвык. У конвейера с багажом я пожал руку Жану Иву; потом взял такси и отпра-вился на авеню де Шуази.
Войдя в квартиру, сразу понял, что находиться в ней не могу и не смогу. Распаковывать чемодан не стал. Я взял целлофановый пакет и стал складывать в него все фотографии Валери, какие только мог найти. В основном они были сделаны у ее родителей в Бретани, на пляже или в саду. Еще мне попалось несколько эротических — эти я снимал дома: мне нравилось смотреть, когда она себя ласкала, у нее красиво получа-лось.
Затем я сел на диван и набрал номер, который мне дали на случай, если я почувствую себя плохо, звонить можно было круглосуточно. Это был пункт психологической помощи, созданный специально для пост-радавших от теракта. Размещался он в одном из корпусов лечебницы Святой Анны.