Теперь ко мне приближалась Валери, она ступала по самой кромке воды и время от времени шаловливо отпрыгивала в сторону, спасаясь от волны. Я живо приподнял голову и с болью обнаружил, что у нее восхи-тительное тело. В целомудренном раздельном купальнике оно выгляде-ло на редкость привлекательным; грудь плотно заполняла бюстгальтер. Я легонько махнул ей рукой, полагая, что она меня не заметила, но в дей-ствительности она уже направлялась ко мне; женщин не так просто за-стать врасплох.
— Вы читаете «Elle»? — спросила она удивленно и немного насмеш-ливо.
— М-м… — ответил я.
— Можно взглянуть? — и она села рядом со мной. Непринужденно, привычными движениями она пролистала журнал: раскрыла страничку моды, посмотрела начало: «Вам хочется почитать». «Вам надоело сидеть дома»…
— Вчера вечером вы снова ходили в массажный салон? — спросила она, покосившись на меня.
— М-м… нет. Я его не нашел.
Она качнула головой и погрузилась в изучение основного материа-ла: «Запрограммированы ли вы любить его долго?»
— Ну и каков результат? — спросил я, выждав некоторое время.
— У меня никого нет, — ответила она просто.
Эта девушка меня совершенно сбивала с панталыку.
Эта девушка меня совершенно сбивала с панталыку.
— Я плохо понимаю этот журнал, — продолжала она. — Тут говорят только о моде, о «новых тенденциях»: что пойти посмотреть, что прочитать, за что нужно бороться, новые темы для разговора… Читательницы не могут носить то, что надето на этих манекенах, так почему их долж-ны интересовать новые тенденции? Обычно это женщины в возрасте.
— Вы думаете?
— Я знаю. Моя мать его читает.
— Возможно, журналисты пишут о том, что интересует их самих, а не читательниц.
— Это должно быть экономически нерентабельно; вещи делаются для того, чтобы удовлетворять запросы клиента.
— Так, может, это и удовлетворяет запросы клиента. Она задумалась, потом сказала неуверенно:
— Может, и так…
— Думаете, в шестьдесят лет вы не будете интересоваться новыми тенденциями? — настаивал я.
— Надеюсь, нет, — отвечала она искренне. Я закурил сигарету.
— Если и дальше оставаться на солнце, мне надо намазаться кре-мом, — сообщил я меланхолично.
— Сначала искупаемся! А потом намажетесь. Она вскочила на ноги и потащила меня в воду.
Плавала она хорошо. Что касается меня, не могу сказать, что я пла-ваю: так, держусь чуть-чуть на воде, быстро устаю.
— Вы быстро устаете, — сказала она. — Это оттого, что много курите. Вам надо заниматься спортом. Я за вас возьмусь! — Она сжала мне бицепс. О нет, шептал я про себя, нет.
Наконец она угомонилась и легла загорать, предварительно хоро-шенько вытерев голову. Всклокоченные длинные волосы ее очень кра-сили. Бюстгальтер она снимать не стала, а жаль; мне очень хотелось, чтоб она его сняла. Очень хотелось увидеть ее грудь, прямо тут, немед-ленно.
Она перехватила мой взгляд и чуть-чуть улыбнулась.
— Мишель… — сказала она немного погодя. Я вздрогнул оттого, что она назвала меня по имени. — Почему вы чувствуете себя таким старым? — спросила она, глядя мне прямо в глаза.
И попала в точку; я даже рот раскрыл.
— Можете не отвечать сразу… — милостиво добавила она. — У меня есть для вас книга, — и она достала ее из сумки.
К своему изумлению, я узнал желтую обложку серии «Маска» и про-чел название: «Долина» Агаты Кристи. Я слегка обалдел:
— Агата Кристи?
— И все-таки прочтите. Думаю, вас заинтересует. Я тупо кивнул.
— Обедать не идете? — спросила она минуту спустя. Был уже час дня.
— Нет… Думаю, нет.
— Вам не нравится жизнь в коллективе?
Ответа не требовалось; я улыбнулся. Мы собрали вещи и вместе уш-ли с пляжа. По дороге встретили Лионеля, он бродил словно неприкаян-ный и вид имел уже не такой счастливый, как вчера. Не случайно на от-дыхе редко встречаешь одиноких мужчин. Обычно они держатся напряженно, желая и одновременно не решаясь предаться активным развлечениям. Чаще всего так и остаются ни с чем, реже — окунаются в увеселительные мероприятия с головой. У входа в ресторан я расстался с Валери.
В каждой новелле о Шерлоке Холмсе мы, разумеется, узнаем его харак-терные черты, вместе с тем автор непременно добавляет какую-нибудь новую деталь (кокаин, скрипка, существование старшего брата Майкрофта, пристрастие к итальянской опере, услуга, оказанная некогда царствующим европейским фамилиям, самое первое дело, которое Шерлок распутал еще отроком). Каждая новая вскрытая подробность заставляет подозревать новые тайны, создавая в конечном итоге живой и привлекательный образ: Конан-Дойль сумел сочетать в нужной пропор-ции радость открытия и радость узнавания.
Мне всегда казалось, что в от-личие от него Агата Кристи чрезмерно полагается на радость узнава-ния. Описывая Пуаро в начале романа, она как правило ограничивается несколькими штрихами — самыми очевидными приметами персонажа (маниакальное пристрастие к симметрии, лакированные ботинки, скру-пулезная забота о своих усах); при чтении худших ее романов создается даже впечатление, что вступительные фразы она просто целиком переписывает из книги в книгу.
Но «Долина» была интересна не этим. И даже не многозначитель-ной фигурой скульпторши Генриетты — она понадобилась Кристи, что-бы изобразить не просто муки творчества (в одном из эпизодов она уничтожает законченную ценой неимоверных усилий скульптуру, по-скольку видит ее несовершенство), но и ту особую боль, которая знако-ма только художнику: неспособность быть по-настоящему счастливым или несчастным, невозможность в полной мере ощутить ненависть, отча-яние, радость или любовь, постоянное наличие некоего эстетического фильтра между художником и миром. В образ Генриетты писательница вложила много себя самой, и ее искренность не подлежит сомнению. К сожалению, художник, смотрящий на мир со стороны, воспринимаю-щий его двояко, опосредованно и, следовательно, недостаточно остро, как персонаж менее интересен.