Глава тридцать третья
ОРДА
Они не успели. Промчались вдоль речного русла, не жалея коней, но все равно не успели. Осталось только спуститься в попавшийся по дороге овражек и глядеть издали, как неторопливо накатывается из степи живая лавина.
Это было величественное зрелище. Медленно ползли по травяному морю высокие арбы, перед ними, рассыпавшись, родами, семьями, ехали кочевники: мужчины, женщины, дети…
В степи ребенка сажают в седло раньше, чем он научится ходить. Духарев видел однажды, как гостивший в Переяславле степняк сел на коня, чтобы проехать тридцать шагов.
За арбами и кибитками сотни пастухов гнали бесчисленные табуны лошадей, отары овец. Даже издали было слышно, как визжат, схватываясь, жеребцы, гортанно кричат погонщики. Шум, поднимаемый кочевьем, опережая его, катился над степью. Дрожала земля под сотнями тысяч копыт. Все живое поспешно убиралось с дороги.
Орда вышла к речке. Можно было не сомневаться, что воды в ней поубавится.
Некоторые кочевники скакали в стороне от основного потока, но это были не дозорные, а охотники. Ордынцы никого не боялись. Их было много. Тысячи. И каждый мужчина — воин.
— На Таган пойдут? — обеспокоился Духарев.
— Нет! — уверенно ответил Машег. — По реке. Здесь вода и трава хорошая. Таган — не на их земле. Туда не пойдут.
— Да? — удивился Сергей. — А я думал: орды ходят где хотят.
Машег покачал головой;
— У каждого племени — своя земля. По эту сторону реки — земли народа гила. Это не гила, это цур. Сильное племя. Но Куркутэ тоже сильный. Узнает — обидится. Гила и цур — в мире.
— А этот, Албатан? Машег пожал плечами.
— Цапон за Доном кочует, — сказал он. — Если попадутся этим — могут и побить. Как хан решит. Орда приближалась. Медленно.
— Может, рискнем? Проскочим? — предложил Понятко.
Устах и Машег одновременно покачали головами.
— А если просто так подойти? — предложил Гололоб. — Отдадим часть серебра…
— Часть? — Машег захихикал, и Гололоб смутился.
Ясно, что глупость сказал.
— Как думаешь, на наш берег перейдут? — спросил Духарев.
— Конечно, — ответил хузарин. — Эту речушку суслик перепрыгнет. Надо отходить, Серегей!
— Назад нельзя! — запротестовал Гололоб. — Там же этот, Альбатоя!
— Албатан, — поправил Машег.
— Что будем делать?
Все поглядели на Духарева.
— Рискнем, а? Проскочим? — снова предложил Понятко.
— Один раз уже проскочили, — буркнул Серега и мрачно глянул в сторону речки. — Ладно, двинулись. Ждать будем — вообще пропадем.
Первые печенеги уже выехали на противоположный берег.
Гуськом, повторяя петли оврага, цепочка варягов двинулась прочь. Через некоторое время, удалившись достаточно далеко, чтобы не слышать шума орды, варяги высунули носы из оврага…
И сразу увидели впереди слева несколько игрушечных фигурок. Всадники.
«Сто против одного, что это Албатановы парни!» — подумал Духарев.
— Они нас не видят, — спокойно произнес Машег. — Но их мало. Будем биться?
— Это дозор, — сказал Духарев. — Уходим! И они побежали.
Когда Серега Духарев еще учился в школе, ему прочили большое будущее. Все, кроме учителя физики. Хотя и по физике у Сереги тоже были твердые пять очков.
«Способный, да, — соглашался физик, бородатый дядька, водивший их по выходным в походы под Комарове и громко распевавший песни горожан?отпускников, именуемые почему?то бардовскими. — Способный, но ленивый»
С физиком не соглашался никто. Учился Серега прекрасно, сделал первый разряд по биатлону, участвовал во всяких олимпиадах. Назвать такого парня ленивым мог только душевнобольной, полагали взрослые. Но Серега знал, что физик прав. Все, что делал Духарев, он делал исключительно ради удовольствия. Не важно, пер он вперед по трассе, палил в тире или читал Писарева. Удовольствие или предвкушение удовольствия делали приятными и физические, и умственные усилия. Как только этот стимул пропадал или появлялась какая?либо другая, более привлекательная цель, Серега даже и не пытался заставить себя делать что?либо в менее интересном направлении. Какой смысл? Так он дважды вылетал из Универа. Первый раз — из?за веселой жизни, раскручивавшейся вне учебных аудиторий. Второй раз — вдруг осознав, что от желанной цели его отделяют годы, не сулящие ничего, кроме упорных усилий ради довольно неопределенного будущего. А ведь это было уже после армии. Армии, где Духарев вынужденно научился делать то, что не хочется. Правда, это был немного другой Серега Духарев. Не тот, который жил, а тот, который выживал. Первый, способный, но ленивый, не совершал никаких действий, если у него не было желания их совершать. Второй не совершал ничего сверх необходимого. И когда появлялся второй, первый тут же тушевался и уходил на второй план, как шпаненок?семиклассник при появлении старшего брата?спецназовца.
А теперь, кроме этих двух появился еще и третий. Личность этого третьего, уже не бойца, а воина, заложил еще старый Рёрех. Прошло два года, и этот третий вырос и сформировался настолько, что в нужный момент брал лидерство и легко задвигал второго.
Овраг протянулся еще на версту, а потом плавно сошел на нет… И варяги увидели прямо перед собой тот самый разъезд печенегов. На этот раз их несомненно заметили!