Об ущемлении прав остальных членов христианской общины не упоминалось. Потому что, как верно заметил мальчишка?посыл, были то сплошь рабы да изгои. Не было у них никаких прав по Правде. Так что и ущемлять было нечего. Княжий дружинник забрал семью и отправился в Детинец пировать, а его братья во Христе забились по щелям. Кто радуясь, а кто и печалясь, что не пришлось принять мученическую смерть и сменить тяжкую жизнь на вечное блаженство.
На следующий день булгарский священник крестил Серегина сына Артемием. Он был очень опечален случившимся, этот священник.
— Большой грех ты совершил, сын мой, — сказал он. — Но я тебе отпущу. Ибо не ведал ты, что творишь. Ты воин, и доля твоя — убивать. Но, ради Христа, проливай лишь ту кровь, какую пролить необходимо. И щади тех, коих можешь пощадить. Иди, сын мой, и не греши более!
Еще через день полочане уехали домой. Позже Серега узнал, что после их отъезда посадник велел взять булгарина и еще восьмерых христиан, на которых ему указали как на первых в общине, и утопить в двинской проруби.
Когда Духарев услыхал об этом, он сначала рассвирепел, а потом плюнул и выкинул все из головы. Плетью обуха не перешибешь.
Но насчет «меньшей крови» Серега не забыл.
* * *
— Хочешь уйти — уходи, — сказал он парсу. — Возьми коня и убирайся.
— Ты добр, — с иронией проговорил парс. — Я проведу с вами эту ночь. Можно?
— Как хочешь, — Духарев повернулся к нему спиной и пошел к своим.
Теперь парс не сбежит. Он осторожен, но… любопытен.
Глава двадцать вторая
ТАГАН
Утром парс тоже уходить не захотел, ехал тихонько в хвосте, стараясь лишний раз варягам на глаза не попадаться. Если бы не Серега, его бы уже давно прирезали. На всякий случай.
До цели, сурожского городка Тагана, оставалось совсем немного.
Вскоре они увидели море.
— Солеварни у них стоят в лимане, а сам городишко — закатнее, — объяснял Машег. — Там море глубже, и лодьям приставать удобней.
— А народу много? — спросил Духарев.
— В смысле, воинов? Чего не знаю, того не знаю, — ответил Машег. — Я там бывал, семь лет назад — там уже ваши стояли. Совсем малая дружина. Копий пятнадцать, так, за порядком следить. Но могли и большую поставить. Это уж от того зависит, как с печенегами столковались. Ежели они дань и им, и Киеву платят, тогда большой дружины не нужно.
Но могли и большую поставить. Это уж от того зависит, как с печенегами столковались. Ежели они дань и им, и Киеву платят, тогда большой дружины не нужно.
— А разбойники?
— А что разбойники? Это против орды не устоять, а так… У них же стены есть. И море. Они там рыбой промышляют: у каждого лодка. И не всякий разбойник на них напасть рискнет. Куркутэ — хан сердитый.
— Я слыхал, Игорь туда своих посылал, — вмешался Понятко. — Сколько — не знаю. Но не столько, чтоб от орды отбиться, это точно.
— А от тех, кто за нами идет?
— Если запереться — можно попробовать, — подумав, сказал Устах. — Их дюжины две, да мы. Попробовать можно, если стены крепкие.
— Но там же не только дружина, там еще люди живут, — напомнил Духарев.
— Живут, — сказал Машег и засмеялся.
— Что ты смеешься? На стенах вполне могут помочь!
— Серегей! Думаешь, чернь таганская против степняков встанет? Ты чумаков видал? А в Тагане вообще оседлые живут. Такие одного печенега увидят — убегут без памяти. Хоть их дюжина, хоть дюжина дюжин.
— Ну, это ты загнул, — фыркнул Духарев. Презрение кочевника к оседлым — дело известное. А городок — не чистое поле.
— Так или иначе, а нам в этом Тагане осаду держать ни к чему! — подвел итог Устах. — Сторгуем лодью, возьмем воды поболе и поплывем на полночь. Пусть?ка берегом за нами идут, а, Машег?
— Пусть идут! — хузарин ухмыльнулся.
— Что тут забавного? — не понял Духарев. — Думаешь, мы на лодье иль насаде, даже на хорошем ветру, обгоним всадника двуоконь?
— А хоть и не обгоним. Там берегом самое малое на шесть поприщ — ни ключа, ни колодца.
— А?а?а…
— А вот что мне не нравится, так этот дымок, — пробормотал Устах.
Из?под ладони он пристально изучал линию горизонта.
— Какой дымок? — спросил Духарев, щурясь от солнца. — Не вижу.
Когда?то Серега полагал, что у него превосходное зрение: по две единицы в каждом глазу. Мастер спорта по биатлону как?никак. Но по здешним воинским меркам зоркость его считалась — так себе. Средненькой.
— Я тож вижу, — подтвердил Понятко. — Чтой?то там горит, не иначе.
Варяги переглянулись. Неужто пожар? Все трое поглядели на хузарина.
— Не боись, — успокоил тот. — Гляньте туда! Три головы повернулись в указанном направлении. Примерно в двух сотнях шагов от дороги пасся табун тарпанов, диких степных лошадок.
— Ну и чё? — спросил Понятко.
— Эти бегучий огонь всегда чуют, — пояснил хузарин. — Раз травку щиплют, значит, не степь занялась; а что?то другое.
— Может, городок горит? — предположил Духарев.
— Может, — согласился Устах. — Наддадим?
— А смысл?
— Может, помощь требуется? Только что ведь занялось.
— Откуда ты знаешь? — спросил Духарев.
— Я б раньше заметил. Ну?
— Какая от нас помощь? — фыркнул хузарин. — Неполный десяток…
Оба поглядели на Духарева. Сергей подумал, оглянулся назад…
Вообще?то Машег был прав. Их всего девять. С другой стороны…