Светлобородый яростно выругался.
Воин был совсем молодой, но уже с поясом гридня. Не помог и пояс…
Нурман ухватил убитого за ноги, отволок к стене. К двум другим мертвецам.
Серега перекинул налуч с запасным луком (первый был приторочен к седлу Пепла), накинул тетиву, сдвинул на бедро тул со стрелами… Черт! Чей?то меткий удар разрубил кожаный колчан, и теперь почти все его содержимое годилось только на растопку. Из тридцати стрел уцелели только две.
— Варяг!
Духарев повернулся.
Светлобородый. Лицо — в разводах копоти, пота, пыли и крови, но сразу видно, что нурман.
— Ты откуда взялся, варяг?
— Да вот ехал мимо с друзьями! — Сергей ухмыльнулся.
Его физиономия была в такой же «маске», что и у нурмана, а усы — такие же грязные, как нурманова борода.
— Решил заглянуть… на огонек! Ты не против?
Нурман тоже ухмыльнулся; белые зубы блеснули на закопченном лице.
— А друзья что же, побрезговали нашим гостеприимством?
Серега пожал плечами:
— На подворье у вас… тесно очень.
— Тесно, — согласился нурман. — А вас — много?
— Было бы много — так и на подворье сразу бы свободней стало, — отозвался Духарев. — Ладно, хорош лясы точить. С припасом у вас как? Стрелы есть?
— Были.
Там, — Нурман указал наверх. Высокий потолок был сложен из камня, аркой. На второй уровень вела лестница. Вернее, теперь уже не вела. Ее обломки валялись на земляном полу, а из квадратной дыры сыпалась вниз тлеющая труха.
— Не против, если я возьму у него? — Духарев наклонился к убитому, у которого в колчане еще оставались стрелы.
— Возьми, — кивнул нурман, собрался было отойти, но снова повернулся в Духареву, сказал сумрачно: — Бери все, что хочешь, варяг. Скоро и тебе, и нам уже ничего будет не надобно.
— Это еще поглядим, — возразил Духарев. — Надеюсь, мои предки еще годик?другой обойдутся без меня. Да, и твои — без тебя.
— Я умру сегодня, — четко произнес нурман и пошел к своим.
— Это дело твое, — пробормотал Серега. — Лично я пока умирать не собираюсь.
По обе стороны от входа поднимались к бойницам сложенные из кирпича лестницы. Духарев прикинул, откуда лучше обзор, решил, что слева, — и полез наверх по узким ступенькам.
Глава двадцать третья
В ГОРЯЩЕЙ БАШНЕ
Прошло около двух часов. За это время Серега сумел убедить печенегов, что нагло гарцевать перед башней — вредно для здоровья. Теперь полдесятка их, спешенных, топтались у самой стены, в «мертвой» зоне, остальные лежали тихо и скромно. Живые — на крышах ближайших домиков, мертвые — там, где их достали Серегины стрелы. Поначалу степняки пытались подавить одинокого стрелка массированным огнем, но из этого ничего не вышло. Слишком хорошая позиция была у Духарева, да и реакция отменная. Так что все влетевшие в каменную щель стрелы шли исключительно на пополнение Серегиного боекомплекта. Плотный обстрел хорош перед атакой. Но атаковать степняки больше не рисковали. Духарев подозревал, что большая часть их сейчас шарится по городку, а башню «держит» горстка стрелков. Но даже если и так, все равно делать вылазку — чистое самоубийство.
По крайней мере, до темноты.
В теперешней же ситуации был один большой плюс: притаившиеся где?то в городке Устах с ребятами. И один большой минус: у Сереги оставалось только три стрелы. Три отличные стрелы с острыми шилоподобными наконечниками, одинаково хорошо прошивающими и кольчугу, и тегиляй, и жесткую кожу. Выдержать такой удар могла доска цельного нагрудника, зерцало или наборный пластинчатый панцырь вроде того, что носил Духарев. Подобных доспехов у печенегов не было, так что в случае попадания «мишень» можно было сразу вычеркивать из списка. Но три — это не тридцать.
Эх, будь у Сереги побольше стрел, он бы устроил степнякам веселую жизнь. Подпалить соломенную крышу — раз плюнуть. Подпалить — и бить все, что зашевелится…
Но пока огонь «играл» на стороне врага. Из дыры в потолке сыпались уголья, обращенная к морю стена башни исходила жаром. Из щелей между каменными блоками сыпалась черная пыль.
И жарища — как в хорошей сауне. Только в сауне не сидят в воинском прикиде.
Сергей глотнул из фляги. Вода в ней тоже нагрелась. В Азии говорят: в жару надо пить горячий чай, а не холодную воду. Какая разница? Все равно выпитое тут же выходит испариной! Эх, сейчас бы бутылочку светлого пива прямо из холодильника! А лучше три! И самому — в холодильник!
Зашуршало. По лесенке поднимался нурман.
Влез, пристроился рядом, выглянул осторожно.
Нурмана звали Халли.
— Жарко, — сообщил он свежую новость.
— Считай, что ты в бане, — отозвался Духарев. Баня бы нурману не помешала. Воняло от него хуже, чем от мокрого козла. Халли сплюнул.
— То ваш словенский обычай, — буркнул он. Серега ухмыльнулся. В народе говорят: «Полянин моется из ведра, кривич — из бочки, варяг — в речке, а нурман — пивом изнутри».
Серега ухмыльнулся. В народе говорят: «Полянин моется из ведра, кривич — из бочки, варяг — в речке, а нурман — пивом изнутри». Но развивать тему Серега не стал.
— Копченые?то где? — спросил Халли. — Не вижу. Отошли, что ли?
— На крышах лежат, — ответил Духарев. — Мне не достать.
Нурман покосился наверх, где еще утром располагался «второй этаж» башни, а теперь имела место большая куча тлеющих углей. Да, оттуда все крыши были бы — как на ладони. Но теперь бывшая деревянная надстройка годилась разве что для того, чтобы приготовить очень большой шашлык.