— Тама! Тама! — заверещал он, маша ручонкой.
Духарев прямо с седла прыгнул во двор.
Во дворе обнаружилось сразу двое печенегов. Один — на крыльце, с сапогом на коленях, второй — на корточках, у стены дома.
Первый, совсем молодой и оттого совсем глупый, вскочил, уронив сапог, подхватил копье и отважно кинулся на врага. Гадивший под стеной был чуть поумнее, заорал соплеменнику: «Беги!» — и не подтерев задницы — до того ли? — быстренько натянул штаны. Решение верное — со спущенными штанами воевать затруднительно, — но запоздалое.
Сергей перехватил копье молодого левой рукой, крутанул вокруг себя. Молодой мелкими шажками просеменил через двор, снес собачью будку, размазал животом большую коровью лепешку и закончил движение, протаранив головой глиняный забор.
Мгновением раньше его старшего товарища пришпилило к стене мазанки брошенное Духаревым копье.
Мальчонка аж взвизгнул от восторга, но соображения от радости не потерял, завопил: «В хате! В хате тож!» — подхватил каменюку больше собственной головы и, ухнув, уронил на затылок оглушенного юнца.
«Крак!» — сказал затылок.
Духарев влетел в мазанку, и ему открылась совершенно дивная картина: полдюжины совершенно голых девиц разного возраста и пара деловитых степняков, один из которых заскорузлым пальцем проверял у ближайшей голышки наличие девственной плевы. Второй печенег глядел на это зрелище и пускал слюни.
Духарев мог его понять: сам не первую неделю по степи болтался. Мог, но не захотел. Голова печенега спрыгнула с плеч, Сергей ловко уклонился от алого фонтана, подскочил ко второму печенегу. Тот вытащил палец из сокровенного места и тупо уставился на нежданного гостя.
Тут одна из девиц дико завизжала и вцепилась в печенегову сальную косицу.
Степняк от неожиданности опрокинулся на спину, и Духарев с чувством исполняемого долга влепил ему в пах острым носком сапога.
Печенег взвыл и свернулся калачиком. Рыжая девчонка с обаятельными веснушками и пикантной родинкой на ягодице невежливо отпихнула Духарева и, размахнувшись, с хрустом врезала кочергой по печенеговой спине.
— Отлично! — одобрил Духарев. — Он ваш, девушки!
И выбежал во двор.
Честно говоря, у него не было ни малейшего желания смотреть, что эти юные дамы сделают с гнусным дядькой.
Духарев вскарабкался на забор, скомандовал Пеплу: «Смирно!» — и встал на седло.
Та?ак… Халли с напарником рубились успешно. Результат — пара дохлых печенегов — налицо. Нет, уже три. Здоровенный меч нурмана отхватил печенегу плечо. Сергей уже давно обратил внимание: если нурманское оружие вмешивается в жизнедеятельность чужого организма, то вмешательство настолько радикально, что медицинская помощь уже не требуется, а сама жизнедеятельность быстро прекращается.
А вот на пристани стычка завершилась победой противника. Ромеи загоняли на галеру таганский полон. Некоторых, не способных или не желающих передвигаться, втаскивали на веревках.
Духарев услышал стук копыт на соседней улице и мигом опустился в седло. Стоя на конской спине, удобно озирать окрестности. Или исполнять роль мишени. А вот сражаться затруднительно.
Пепел сам рванулся вперед… И из?за угла, навстречу ему, вылетели аж два степняка. Оба — с луками наготове. И с горячим желанием сделать в Духареве отверстия, не предусмотренные генотипом. Но события развивались слишком быстро, и Духарев оказался между печенегами раньше, чем их мечты превратились в быль. Оказавшийся по правую руку степняк уронил лук и нырнул под живот лошади, счастливо избегнув встречи с варяжским клинком. Левый всадник оказался не столь проворен, Духарев зацепил его свободной рукой, с хрустом, как сорняк из грядки, выдернул из седла и поволок за собой. Степняк заорал дурным голосом. Еще бы! Заорешь тут, если тебя волокут за скачущей галопом лошадью да еще — за вывихнутую руку!
Духарев смилостивился и отпустил беднягу. На большой, твердый камень у чьих?то ворот.
Засим Духарев развернулся и обнаружил, что второй печенег летит на него со своей кривой сабелькой. Щас! Разогнался!
Пепел рванулся навстречу… И печенег сдрейфил. Спину показать не рискнул — попытался сигануть верхами через забор, но лошадка его зацелилась копытами и рухнула вместе со всадником. Дворовая живность прыснула в стороны. Лошадь жалобно заржала, но поднялась. Ее хозяин — нет.
Над площадью, перекрывая прочие звуки, прокатился яростный рык нурмана.
Когда он стих, Духарева окликнули по имени.
Машег.
— Я убил восьмерых! — гордо сообщил хузарин.
— Где наши?
— Понятко — там, — хузарин махнул луком. Об остальных он ничего не знал.
— Что будем делать, старшой? Духарев развернул коня.
— Прикрой меня! — попросил он и поскакал вдоль улицы.
Галера уже отваливала от пирса, на ходу втягивая трап. Ромеи, очевидно, решили не рисковать и не ввязываться в драку.
Это было типично для имперцев: не рисковать. Духарев мог этому только порадоваться. Захватить такой корабль — не по их скромным силенкам. Уходят — и слава Богу!
Ромеи отчалили, но о печенегах этого сказать было нельзя. К тем, которые дрались с Халли, подоспела подмога. Теперь на нурмана наседали четверо пеших, а еще трое, верхами, крутились поблизости, вертя пиками. Нурман отмахивался, прижавшись спиной к стене длинного склада. Он остался один. Его жена лежала навзничь шагах в десяти. Шлем слетел с ее головы, размотавшаяся коса — в пыли, лицо окровавлено. Судя по тактике степняков, они намеревелись взять Халли живым.