— Река там, — уточнил Машег.
— Откуда знаешь?
— А ты на зелень погляди!
Гололоб спорить не стал: Машег лучше знает, он в степи родился.
— Поедем глянем?
— А что на нее глядеть? — удивился хузарин. — Вода есть — и хорошо. Там и заночуем. Так, Серегей?
Духарев кивнул.
— Поехали обратно, — сказал он. — Вроде все чисто.
— Ну?ка, постой! — неожиданно проговорил Машег. — Вроде пачинаки?
Сергей прищурился, ага, точно! Два всадника! Правда, на таком расстоянии определить их племенную принадлежность Духареву было не по силам. Зато он углядел что?то светлое (мешок, что ли?), волочащееся по траве…
— Да пес с ними, с копчеными! — проворчал Гололоб. — Нехай бегут!
— А что это за ними тащится? — спросил Сергей.
Машег тоже прищурился.
— Полоняника волокут! — заявил он уверенно.
— А ну?ка…
Духарев пихнул каблуками лошадь и поскакал вниз по склону. Машег тут же его обогнал, полетел впереди, все более увеличивая разрыв. Конь у него был лучше Серегиного, да и наездником хузарин тоже был лучше, чем Духарев, лишь несколько лет назад впервые севший в седло.
Гололоб поравнялся с командиром, но гнать сломя голову не стал. Скорее шакал волка загрызет, чем Машег не управится с двумя печенегами.
Степняки заметили погоню. Тот, который волочил пленника, моментально перерезал веревку, и оба печенега припустили галопом. Хузарин тоже наддал.
— Машег! — взревел Духарев. — Брось их! Хузарин услышал, придержал коня.
— Брось их! Хузарин услышал, придержал коня. Но скорее всего, не от дисциплинированности, а просто потому, что решил поберечь силы.
Пленник печенегов лежал, неловко подобрав под себя связанные руки и уткнувшись лицом в землю. Смуглая спина изодрана и посечена травой, длинные черные с проседью волосы спутаны и подпалены.
Варяги спешились.
Гололоб неделикатно, носком сапога, поддел лежащего и перевернул на бок. Тот застонал, попытался открыть глаза, но не смог. Лицо его выглядело так, словно над ним минут десять работал боксер?профессионал.
— На булгарина похож, — авторитетно заявил Гололоб.
Духарев хмыкнул. Больше всего бедолага был похож на сырую отбивную.
— Парс! — возразил Машег, разогнул пальцы связанного и показал у него на ладони красное пятно: то ли краску, то ли татуировку.
— Добить, командир? — деловито осведомился Гололоб.
— Уверен, что мы для этого его у печенегов отбивали? — иронически осведомился Духарев. Гололоб пожал плечами.
— Дак он же не из наших! — сказал он с полной уверенностью, что это достаточный довод, чтобы прикончить пленника. — Да и не отбивали мы его…
Пленник зашевелился.
Серега молча отстегнул фляжку и поднес к губам связанного.
Тот присосался к горлышку, как теленок к вымени. Разом выдул половину. Вздохнул, снова попытался разлепить веки, не смог.
— Благодарю тебя, добрый человек, — прошептал он по?славянски.
— Мы — варяги, — сказал ему Духарев. — Мы тебя не бросим, не бойся!
Гололоб хмыкнул. Машег пробормотал что?то по поводу мягкосердых почитателей Христа.
Поступок командира оба не одобрили. Их гуманизм в отношении чужаков не распространялся дальше «прибить, чтоб не мучился». И это было правильно. По местным традициям. А Сереге вдруг очень захотелось помочь незнакомому бедолаге. Может, потому, что он еще не изжил до конца старую мораль, может, потому, что Духареву просто надоело убивать. Захотелось, наоборот, подарить кому?то жизнь. Не из христианского человеколюбия. Просто так.
Кривой засапожный нож легко перерезал ремни, Духарев подхватил незнакомца на руки и уложил поперек седла. Бедняга скрипнул зубами, но удержался, не застонал.
В стычке с печенегами варяги потеряли двоих. И еще трое были серьезно ранены. Легко раненных, вроде Гололоба, было с полдюжины, но легкие раны значения не имели.
Двое из Устахова десятка уже копали яму под костерок. Устах, признанный в ватажке костоправ, раскладывал инструменты.
Впрочем, один из «серьезных», раненный в шею Мисюрок, ухитрился «помочь себе сам». Вырвал стрелу, продырявившую мышцу, и, вместо того чтобы заняться раной, снова полез в драку. В результате потерял столько крови, что еле на ногах стоял.
— Ты что, нурман? Берсерк? — отругал его Духарев. — Горячка начнется — что с тобой делать? Герой! Без тебя не управились бы, да?
Мисюрок криво ухмылялся. Полагал он себя именно героем, а не недоумком. Еще бы! В гуслярских сказах настоящие герои именно так и поступают. Сольют пару литров крови — и дальше скачут. А потом такие вот сопляки, даже не перевязав раны, снова кидаются в бой… и через пять минут валятся под копыта коней.
— И кто тебя только учил, дурня! — ворчал Сергей, накладывая повязку.
— Десятник черниговский Дутка! — не без гордости ответил парень. — Знаешь такого?
— Встречал, — буркнул Духарев.
В Чернигове они с Устахом гостевали в прошлом году и составили о тамошней дружине не слишком высокое мнение. Сомнительно, что в приличного бойца Мисюрок вырос в Чернигове. Скорее уж — когда в отроках у Свенельда ходил.
Устах обрабатывал бок второго раненого.
— Подержи?ка его, — попросил он Духарева, но раненый, его звали Вур, даже обиделся.
— Ты давай режь, старшой! — закричал он сердито. — Что я тебе, девка? Вытерплю!