Духарев недовольно покосился на него. Этот здоровый мужик явно трусил, даже вспотел от страха. Ну и сидел бы, не открывая пасть.
— Нет, ты, типа, не понял? — деланно удивился тот, что на столе. — Тебе конкретно сказано, а ты, типа, не понял? А если я тебе счас — по ушам? — он наклонился вперед, навис над рыхлым. Тот подался назад, втянул голову в широкие плечи…
— Это я не понял, — медленно проговорил Духарев. — У нас разговор — или как?
Он уперся взглядом в глаза того, что сидел на стуле.
«Я тебя сделаю!» — говорил этот взгляд.
Татуированный не выдержал, покосился на мужика в зеркальных очках. Тот молчал.
— Разговор, — сказал татуированный. — Пока разговор.
Второй, на столе, тут же откачнулся назад, но продолжал с угрозой смотреть на рыхлого. Духарева он как будто не замечал.
— Мы предъяву сделали, — сказал тот, что на стуле. — Вам сказано, когда и сколько. Счетчиков не будет. Не заплатите через неделю сколько сказано, отдадите все. И яйца в придачу.
— Я испуган, — спокойно сказал Духарев.
— Видишь, как у меня руки дрожат? — он положил на стол здоровенные кулаки.
— Ах ты… — начал было тот, что на столе, но осекся, когда открыл рот татуированный.
— Не хочешь платить, не юли, так и скажи, — теперь он обращался непосредственно к Духареву.
— Не хочу, — подтвердил Сергей. — Это наши деньги, нами заработанные, до последнего бакса. Где ты был полгода назад, когда мы поднимали эту тему? Пришел бы и сказал: это мое, я сам буду делать? Почему не пришел?
— Не твое дело!
— Да ну? А я тебе скажу! Потому что сами бы вы шиш с маслом подняли бы!
— Значит, ты платить не будешь? — злобно прошипел татуированный.
— Я тебе сказал: это мои деньги! — с холодной яростью ответил Духарев. — Хочешь пятьдесят штук — иди и заработай!
— Нет, я этому лоху сейчас все мозги вышибу! — заорал тот, что сидел на столе, выхватывая ствол и размахивая им у Духарева перед носом.
Серега брезгливо отпихнул ствол.
— Сейчас, — буркнул он. — Прямо из лицензированного ствола.
— Он меня не знает! — злобно процедил обладатель пистолета. Но размахивать оружием перестал.
— Не пятьдесят, — уточнил татуированный. — Шестьдесят восемь. Через неделю. Но можно — раньше. Лучше — раньше.
— А за базар??возмутился тот, что на столе. — За базар еще пять штук!
Духарев встал. Теперь уже он возвышался над всеми.
— А ну слезь со стола! — скомандовал он. — И спрячь волыну, пока не бабахнула.
Бандит слез со стола, сунул пистолет в кобуру… и вдруг схватил компьютерный блок и швырнул на пол. Монитор щелкнул и погас.
Бандит с вызовом поглядел на Духарева, Духарев ухмыльнулся.
— Арендовано, — сказал он. — И застраховано. Всё. Так что бомбы кидать не надо: не мое имущество. Вам пришлют счет. — Сергей с вызовом поглядел на того, что в углу. Зеркальные слепые очки раздражали.
— Лучше бы вам от меня отстать, — сказал Духарев. — Денег все равно не будет, а проблемы будут, это я обещаю!
Человек в зеркальных очках медленно поднялся. На нем был дорогой, отлично сшитый костюм и со вкусом подобранный галстук. Но лицо того красноватого оттенка, какой появляется у бомжей к началу лета.
— Нет, господин бизнесмен, — сказал он. — Я от тебя не отстану.
И снял очки.
И Серега ощутил холодок страха. Впервые за весь этот диковатый сон.
У человека в отлично сшитом костюме было лицо Албатана.
Глава тридцать седьмая
ЛОВУШКА
Сергей проснулся. Сна — как не бывало. Вокруг шумно паслись кони, скрежетали цикады, ухала какая?то птица.
«Тиха украинская ночь…» — вспомнились слова классика. Значит, тиха. Ну?ну…
Духарев прижал ухо к земле. Земля молчала. Это хорошо. Серега пошарил рядом: меч на месте. Это тоже хорошо. А что плохо?
У груды тюков шевельнулся темный силуэт Машега.
— Спи, рано еще, — шепотом произнес хузарин.
— Спи ты, — прошептал в ответ Сергей. — Я покараулю, выспался.
Хузарин не заставил себя уговаривать: развернул войлок и тут же отрубился.
Духарев поглядел вверх. Звезд было много, и все они были знакомы. Для большинства из них он знал только местные имена. В прежнем своем мире он не интересовался астрономией. Мог опознать разве что ковш Большой Медведицы, именуемой здесь Лосихой, хранительницей Небес, — прошу не путать с обычным небом, где плывут облака и летают птицы!
Черное небо не было плоским. Оно было огромной воронкой, и звезды были искрами в ее толще. Серега глядел в это небо до того, как уснул.
Серега глядел в это небо до того, как уснул. Сейчас, проснувшись, он изменился. Но небо осталось таким же. Стоило запрокинуть голову — и бесконечный черный омут тут же начинал мощно тянуть вверх. Оставаясь с ним один на один, человек переставал осознавать себя человеком. Так можно было стать богом. Или сойти с ума…
Сергей не без усилия вынырнул из звездной пучины. Или, скорее, она сама отпустила его. Чернота утратила абсолютную глубину. Звезды потускнели…
Духарев снова окунулся в знакомые звуки: хрупанье травы, перемалываемой лошадиными зубами, писк пойманной мыши, дыхание спящих друзей…
Серега ощутил укол вины. Ему следовало нести стражу, а не нырять в звездный океан.
Но ощущение тут же ушло, когда Духарев шевельнул плечами и даже удивился, каким легким, отдохнувшим стало тело. Словно не было двухнедельной гонки, схваток, изматывающего беспокойства… Нескольких часов сна явно не хватило бы на подобное восстановление сил. Сначала — бодрость после многочасовой скачки. Теперь — абсолютная бодрость после трех часов сна. Будто таблетку фенамина заглотил. С чего бы такое?