Удар вышел слабый, скорее толчок, но дистанция между бойцами восстановилась, и Асмуд немедленно этим воспользовался. В следующие полминуты Духареву потребовалось все его проворство, чтобы уцелеть под градом могучих ударов, падающих буквально со всех сторон. У Сереги возникло ощущение, что он сражается с огромным вентилятором, чьи лопасти вдобавок различной длины и вихляются абсолютно хаотически.
Отбился кое?как. И получил передышку. Потому что его противник решил, что пора передохнуть.
И получил передышку. Потому что его противник решил, что пора передохнуть. Воодушевленный, Сергей сам обрушился на киевлянина. Поначалу ему удалось потеснить Асмуда, но тот с пугающей быстротой освоил Серегину манеру боя и уже через полминуты отмахивался от атак с небрежной легкостью. Как будто знал заранее все духаревские трюки.
И Серега понемногу начал осознавать, что столкнулся с противником, чей рейтинг минимум на порядок выше. И то, что он, Духарев, моложе, быстрее и выносливее, не принесет победы, а только даст возможность продержаться лишнюю минуту, когда киевлянин решит перейти к активным действиям.
Однако Асмуд почему?то, не торопился. И даже решил побеседовать.
— Откуда он у тебя? — спросил киевлянин, на какое?то мгновение зажав Серегин клинок между своим мечом и лопастью секиры.
Духарев отскочил, выдернув клинок.
— Подарок наставника! — пропыхтел он, пытаясь угадать выражение лица Асмуда под опущенной стрелкой шлема.
— Того, кто учил тебя бою? — последовал новый вопрос.
Духарев остановился.
— Да, — ответил он.
Больше не атакуя, он замер в напряжении, готовый отразить нападение противника.
Если боярин готовит какой?то подвох… То на хрена это ему нужно? Серега очень хорошо осознавал, что победить Асмуда у него столько же шансов, сколько у бегуна?перворазрядника — обогнать мастера спорта. Шанс, конечно, есть. Скажем, если у мастера вдруг случится приступ аппендицита…
Но Асмуд тоже не спешил атаковать.
— А кто был твой наставник? — спросил Асмуд.
— Он был варяг, — ответил Духарев. — Был и есть, я надеюсь.
Вокруг возник недовольный ропот.
— Эй, Асмуд! — крикнул насмешливо Скарпи. — Ты еще долго? Я хочу получить свой панцырь! Витязь и бровью не повел.
— Был и есть… — повторил он. — Как его имя?
— А зачем тебе? — Духарев неожиданно рассердился. Что за глупая игра? Или киевлянин дает ему возможность признать поражение и добровольно отдать золото? Не выйдет! Золото Серега отдал бы, но сдаваться — нет уж! Он помнил, что по Правде его жизнь после этого будет принадлежать победителю. Причем даже не Асмуду, а Игорю, потому что витязь бился не за себя, а за своего князя.
Подумав об этом, Духарев рассердился, а рассердившись, обрушился на боярина с нежиданной яростью.
Безрезультатно. Асмуд только оборонялся, но оборонялся столь мастерски, что достать боярина за этой защитой было так же невозможно, как выковырять экипаж танка перочинным ножом.
Серега запыхался, а Асмуд столь же невозмутимо повторил вопрос:
— Так как его имя?
«Какой смысл скрывать?» — подумал Духарев.
— Рёрех!
— Ага, — сказал витязь. — Ты его родич?
— Нет.
— Но ты говоришь: он жив?
— Надеюсь. Позапрошлой весной точно был жив. Сомневаюсь, что нашелся придурок, который рискнул бы покушаться на его жизнь! — сердито произнес Духарев. — Ты что же, его знал?
И выпучил глаза от удивления.
Боярин Асмуд спокойно вложил меч в ножны и откинул на затылок шлем.
— Да, — ответил он. — Я его знал. Добрая весть, варяг. Я помню этот меч. Он из последней нашей добычи. Я думал, мой вождь Рёрех погиб. Он был и моим наставником, парень. Я чувствую в тебе его руку. Я не могу погубить его творение. Ты можешь стать неплохим бойцом, и твоя слава будет его славой. Так же, как и моя!
Духарев, ошарашенный, даже н нашелся, что ответить.
— Прости, батька! — боярин повернулся к князю. — Я не могу с ним биться, ты понимаешь. Не может правая рука отрубить левую.
«Варяг — он и есть варяг, — мрачно подумал Игорь.
— Даже лучшие из них…»
Великий князь киевский не сказал ничего, вмешался Скарпи.
— А как же мой панцырь? — насмешливо спросил он. — Или ты растратил свою силу, варяг, и больше не хочешь побеждать?
— А ты сам попробуй, — предложил Асмуд. Он наступил на сцепленные руки дружинников и опустился в седло. — Попробуй, боярин. Может, тебе не будет нужды покупать его доспех?
— Батька? — Скарпи вопросительно взглянул на Игоря.
Предложение Асмуда нурману явно понравилось. А ведь Скарпи видел, как бьется Духарев. Неужели он решил, что справится? У Сереги возникло нехорошее подозрение, что он — вовсе не такой замечательный боец, каким себя мнит. По крайней мере в сравнении с боярской элитой.
— Позволишь, батька? — златолюбивый нурман поглядел на Игоря.
Но князь покачал головой.
— Рёрех… — пробормотал он. — Я помню его. Говоришь, он жив?
— Жив, — подтвердил Духарев.
— И кому служит?
— Богам.
Князь спокойно кивнул, а вот Асмуд нахмурился.
— Верно ли ты сказал, что Рёрех стал волохом? — раздельно спросил он.
Фактически это следовало понимать как «Ты лжешь!». Но сказать так напрямую, прилюдно Асмуд не мог. По варяжской Правде за подобным следовал немедленный вызов. Раз уж он пощадил Серегу, то не для того, чтобы прикончить через десять минут.