Понятке позволялось многое: друг. Почти младший брат. Хотя, если по годам, то молодой воин постарше красавицы?булгарки.
Хотя, если по годам, то молодой воин постарше красавицы?булгарки. Но старшинство — не только от возраста. А серебро Поняткино — у Сладиславы в распоряжении. Пока в бочонке, а весной в дело пойдет. Прибыль пополам. Убыток, ежели что — тоже пополам. По?свойски.
Отдохнуть Сереге не дали. Едва лишь из бани вышли — гости. И какие гости! Горазд с Мышом!
За тот год, что не виделись. Горазд еще немного раздобрел. И седины прибавилось. А Мыш вымахал на голову выше сестры, в плечах раздался, костлявый, тощий, жилистый.
Брат!
Обнялись. Полюбовались друг другом.
— Вижу?вижу! Кто тебе голову брил? Свенельд?
— Он!
— Любо! Племяша покажи! Сын сестры — это серьезно. По родовым законам брат матери — ближе отца.
— Успеешь, налюбуешься!
— А правду говорят, что ты самого Асмуда побил?
— Врут!
— Жалко! А я, Серегей, ой ловок на мечах стал! Скажи, Горазд? Любого гридня сделаю! Я у ромеев учился! Показать?
— Успеешь!
— А правда, ты князю киевскому смерть предсказал?
— Слушай, Мыш, остановись! Успеем еще наговориться!
— Да ну тебя! И запомни, я нынче не Мыш, а Мышата!
— Кто?о?! — Серега расхохотался, а Мыш обиделся.
Выручил Горазд.
— Мышата — это я придумал! Не гоже такого тароватого купца мелким зверьком кликать!
— Что, такой толковый?
— Не сказать, какой толковый! Слов нет! Мыш тут же надулся от гордости.
Но тут вовремя возник управляющий, шепнул что?то Сладе: сообразил, под кем ходить будет.
— К столу! — скомандовала Сладислава. — Яства стынут!
Глава пятьдесят первая
СЕРЕГЕЙ, ПЕРУНОВ ГРОМ
Когда заморили червячка, Серега улучил момент, отозвал Горазда в сторонку:
— Утварь драгоценную поможешь продать?
— Ясно, помогу. Чья утварь?то?
— Больше ромейской работы. И… лучше ее продавать подальше отсюда.
— А поглядеть можно?
— Не сейчас. Сейчас она в земле схоронена.
— А?а?а… — Горазд поглядел, прищурясь. — Значит, правду говорят про ту… дань?
— Что говорят? Кто?
— Успокойся. Не народ. Так, меж своими слухи ходят. Я болтать не буду, ты знаешь.
— А что еще говорят? Вместо ответа Горазд позвал:
— Мышата!
Серегин названый брат что?то очень серьезно толковал желтоголовому, как одуванчик, племяннику. Маленький Рад дядю слушал, но времени даром не терял: грыз медовый пряничек.
— Мышата, поведай, сынок, что слыхал о герое нашем! — Горазд хлопнул Серегу по спине.
— Это можно, — степенно отозвался Мышата. — Только, брат, чур, уговор. Я те — слухи, ты мне — правда то иль брехня. По рукам?
— Ах ты торгаш хитрый! — Духарев сгреб Мыша в охапку.
— Пусти, медведь! — затрепыхался Мыш. — Ребры поломаешь!
— А будешь со мной рядиться? — грозно вопросил Духарев.
— Не буду, не буду!
— Тогда живи, — Серега разжал объятья, Мыш отряхнулся, поправил одежку, вернул на место сдвинутую золотую гривну.
— Говорят: ты сын Олегов! — Мыш ухмыльнулся, показав редкие зубы.
— Чего?!
— Того! — Очень довольный Мыш подбоченился. — Говорят, родил тебя Олег тайно от полюбовницы, девы небесной, и спрятал до времени, поручив тебя ведунам да чудищам лесным. И сидел ты в дупле дубовом тридцать лет и три года, а нынче вышел.
— Что за бред? — изумился Духарев.
— Кому бред, а кому и сказка красная!
— И что, этому верят?
— На торгу народ к красному слову доверчив! — Мыш осклабился. — Я?то помню, какой ты дурачок был, когда мы встретились, но люди?то не знают и всякие басни плетут. Вона в Переяславле на торгу про тебя пели. — Мыш взял в руки невидимые гусли, затянул тенорком. — Повстречал князь наш Игорь?батюшка во поле войско несчислимое, печенежское. И вело то войско чудище страшное, само сплошь железное да на железном коне…
— Слушай, давай простыми словами, — попросил Духарев. — У меня от твоего пения уши болят.
— Можно и без пения, — согласился Мыш и продолжил: — …И явился князю нашему витязь великий, именем Серегей, прозвищем Перунов Гром, и говорил, что один лишь он то чудище побить может. И велел князь боярину Асмуду проверить витязя — и побил тот Асмуда. Но пожалел, не стал жизни лишать. А потом выступил против чудища степного железного да схватил его да вырвал из седла и грянул оземь, так что лопнуло железо и вышел из чудища дух огненный. И бежали в ужасе печенеги, побросав богатства, прежде добытые. И забрал князь те богатства, говоря: мое это, по княжьему праву.
И сказал тогда Серегей?варяг Перунов Гром слово заветное. И по слову тому кануло в землю сыру печенежское злато?серебро.
И рассердился было князь?батюшка, да утишил гнев. И рек так: «Иди ко мне, Серегей Перунов Гром! Одесную будешь сидеть, из чаши моей пить!»
Но отвечал ему воин Перунов: «Не тебе, но сыну твоему служить буду, коли поставишь пестунами ему Свенельда, воеводу славного, да Асмуда?боярина».
И сказал князь: «Быть по сему, коли вернешь ты мне злато?серебро печенежское».
И рек тогда Серегей Перунов Гнев: «Почто тебе богатство печенежское, неисчислимое, княже? Дни твои исчислены. Мертвому злато — без нужды».
— Во как закручено! — не без восхищения произнес Духарев. — И кто же это, интересно, певцов тех надоумил?
Мыш с Гораздом переглянулись.