— Ага. А с родной женой, значит, расслабиться уже никак?
— Да ну что я! Разве я умею, как эти… Во мне легкости нет, необязательности. Понимаешь? Вот он им ничего не должен, и ему с ними легко. Заплатил и забыл. Сводил в клуб, свозил на Майорку — и забыл. Понимаешь? Ему с ними жизнь не жить.
— Ну вот и пусть расслабляется, а ты на развод подай да отсуди кусок поприличнее — вот матери твоей и будет на красивую жизнь, как старушка ни болеет, а всех нас переживет.
— Ну, Маш. Они же его… истратят, понимаешь? Не поберегут. А ему покой нужен, мир в доме. Да и как мне с ним судиться? Он меня сколько лет обеспечивает и маму тоже. Ни в чем не отказывает.
— Ей.
— Да какая разница. Это же моя мама.
— Бесполезно с тобой разговаривать. Ты же от такой жизни загнешься.
— Не загнусь. Я им нужна, я выдержу.
— А что ж они?
— Они не могут. Значит, и не должны. А я могу. Могу — значит должна.
— Дууууура.
И все оставалось по-прежнему.
Маша и сама бы с радостью с Сергеем Иннокентьевичем закрутила роман, ну хоть разок на Майорку съездить, а то все в Турцию да в Египет. Но она знала, что Никуся сразу поймет, водилось за ней такое. Сделать блаженненькая, конечно, ничего не сделает, а только смотреть будет так, что, мол, я все знаю и прощаю. А тогда уже Маша к ней в гости ходить бы не стала. Ведь Маша, хоть Никусю и подбивала развестись с почти олигархом, но, пока суд да дело, следила, чтобы Никуся посещала бассейн, салоны и бутики, да и присматривала там за ней. Потому что Никуся сама себе правильно одежду ни за что не подберет да и внешность в порядок привести поленится.
Конечно, Никусе одной скучно было во всех этих местах, вот она Машу с собой и брала везде: и в бассейн, и в спортклуб, и в spa-салон, и по магазинам… А чтобы как-то отблагодарить подругу за хлопоты и потраченное время, предлагала и ей присмотреть себе обновку и сделать ногти по последней моде.
— Я ведь все равно не так много трачу, — объясняла она Маше, не желая ставить ее в неловкое положение. — Сережа, наоборот, обрадуется. Его совесть мучит за девиц. Вот пусть и успокоится.
Так что своими разговорами разводными Маша сама же себе яму и рыла. Но загадочна женская натура, что тут еще скажешь!
— Ты так всю жизнь просрешь!
— Это хорошая жизнь.
— И ты хорошая?
— Да. Я хорошая.
— Настоящей надо быть, на-сто-ящей! Не хорошей. А настоящей. А ты… тебя же просто нет.
— Я есть. И все на мне держится. И я не могу уйти, я должна держаться сама и держать все.
— Дууууура.
Запишите пропорцию: звездное небо, которое мы видим, относится к истинному Звездному Небу так же, как карта звездного неба — к тому, что мы видим по ночам над головой.
Однажды совесть все-таки доела что-то в Сергее Иннокентьевиче, и он решил съездить на Майорку с женой и тещей. Маша немедленно подключилась к Вероникиным сборам — купальник, загар, пляжный костюм, стрижка — и поделилась заветной мечтой, не упоминая, естественно, о своих планах относительно Сережи. Да и что там за планы были? Так, пустопорожние мечтания, подруга — дороже. Вероника вздохнула: ну когда еще Маша сможет на Майорку попасть? Да и самой Веронике веселее.
— Сереженька, мы совсем скромненько, ну правда же. Ты же меня знаешь.
Муж махнул рукой: и правда, девки дороже обходились.
На радостях Маша протащила Веронику по новому кругу лихорадочного шоппинга. И оставшуюся до отъезда неделю места себе не находила, так что Вероника почти пожалела, что пригласила ее, хотя и стыдно ей было от этого. Но все-таки пожалела, и когда в назначенный час Маша с вещами не приехала, внутренне содрогнулась. Бывало у нее такое, у Вероники, если сильно чего-то не хочется, значит, и не будет. Как бы беды какой не случилось. Стала Маше звонить — телефон отключен.
Уже из квартиры вышли, муж насупленный: бестолковая ты, даже подругу с собой взять и то без приключений не можешь. Виктория Александровна деликатно молчит, чтобы в супружескую ссору не вмешиваться, но всем видом любимого зятя поддерживает.
Вызвали лифт, и тут в квартире, за запертой дверью, заголосил телефон.
— Это Маша! — встрепенулась Вероника.
— Пусть на мобильный звонит, — проворчал Сергей Иннокентьевич.
— Я сейчас, я очень быстро, три секундочки. — Вероника, опустив глаза, чтобы не спорить, метнулась к двери. Ключом еле попала, замки заедали как назло, Веронику била дрожь, когда она наконец впрыгнула в квартиру и захлопнула за собой дверь — поленятся с ключами возиться, подождут… Ну нельзя же так просто бросить человека!
Вызванный лифт приехал и распахнул двери в зеркальное нутро. Там стояла нарядная Маша с кокетливой сумочкой через плечо.
— А я чемодан у машины оставила, водителю, — виновато улыбнулась она Сереже. — Извините, что задержалась, пробки… А где Вероника?
Вероника подвернула ногу и едва не упала: у новых туфель, купленных на Машин вкус, каблук был непривычно высокий. Но это задержало ее на секунду, не больше, и вот она уже схватила трубку и затараторила:
— Ты живая? Ну слава богу, я думаю, что случилось… Быстро-быстро давай на такси прямо в аэропорт, я там встречу и с таксистом рассчитаюсь.
.. Быстро-быстро давай на такси прямо в аэропорт, я там встречу и с таксистом рассчитаюсь…
Механически монотонный голос перебил ее.