САША СМИЛЯНСКАЯ
УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПРО МЕЗАЛЬЯНС И ПАВЛИКА
— Крышка гроба захлопнулась, и больше эту девочку никто никогда не видел, — с облегчением закончил Павлик.
— Никогда-никогда? — шепотом спросила Варя.
— Никогда, — Павлик безжалостно кивнул, гипнотизируя дверь подъезда: жена обещала выйти пятнадцать минут назад. — И так будет с каждым, кто не слушается маму.
Варя с неожиданной для девятилетней девочки грацией подпрыгнула, сорвала цветок с тяжелой ветки старой акации, сжевала и убежденно заявила:
— С девочкой ничего страшного не случилось. А не вернулась она потому, что там прикольно.
— Где прикольно? — уточнил Павлик. — В гробу на колесиках?
— Ага, — кивнула Варя, прыгнула за следующим цветочком и проницательно заметила: — Да не дергайся ты так, мама скоро выйдет.
— Я не дергаюсь, — буркнул Павлик.
— Не ври.
— Ты как разговариваешь?
— По-русски, — ответила Варя, немного подумав.
«Я ее ненавижу, она меня раздражает», — привычно резюмировал Павлик. И привычно устыдился.
Из-за угла старой пятиэтажки вырулил роскошный мини-вэн.
— Смотри, бабушка, — Варя запнулась на непривычном слове, — бабушка приехала.
— Твою мать, — уныло выругался Павлик. — Где твоя мать, Варя?
— Сейчас придет, — пожала плечами девочка и весело помахала рукой. — Привет, бабуля!
«О господи, — похолодел Павлик. — Господи, ты все можешь, сделай так, чтобы мама не услышала про «бабулю»».
Судя по поджатым губам приближающейся Ольги Петровны, Господь отвлекся на вечное и просьбу Павлика проигнорировал.
— Мамочка! — Павлик расплылся в улыбке, принял приветственную позу и отстраненно подумал, что охотно бы сейчас сменял этот уютный цветущий дворик на горячий песок Колизея с двумя львами сверху. Или даже с тремя.
Ольга Петровна троекратно облобызала воздух в районе Павликовых щек и, не взглянув на девочку, уставилась на часы.
— Четырнадцать сорок пять? — вздохнула она, педалируя вопросительную интонацию.
— Она… — замялся Павлик. — Наташа забыла зонтик, она сейчас вернется.
Ольга Петровна заинтересованно задрала голову, с интересом изучая небо на предмет наличия тучки или на худой конец облачка.
— Мама ушла плакать, — сообщила Варя и ловко сплюнула несъедобную часть очередного цветка. — Она очень разволновалась, потому что вы ее ненавидите.
Ольга Петровна поморщилась. Конечно, слегка, почти незаметно.
— Ты как себя ведешь? — спросил Павлик.
— Я, — хлопнула глазами Варя, — говорю правду. Меня мама учила правду говорить, и ты тоже учил. А сами вы то одно говорите, то другое, когда никто не слышит.
Повисшую тишину можно было бы с успехом использовать в качестве снаряда тяжелой атлетики на следующих Олимпийских играх.
Повисшую тишину можно было бы с успехом использовать в качестве снаряда тяжелой атлетики на следующих Олимпийских играх.
— Постоишь с Ольгой Петровной, — приказал Варе Павлик, — я схожу потороплю маму.
— А она не бросится? — громким шепотом спросила Варя. — Она у тебя какая-то бешеная, Павлик.
* * *
Ольга Петровна пыталась понять, почему она так волнуется, и не могла. Вроде бы все схвачено, сейчас сотрудница загса придерется к паспорту этой девки — мол, печати размыты, фотокарточка отклеивается, извините. Вот и все. А второй раз Павлик ее не ослушается, никакой свадьбы не будет, вернее — будет, но с наследницей ликеро-водочной империи, эта девка с детенышем уберется обратно в свой Ульянов-на-Крупск, или как там его, и всем будет счастье.
Почему же она так волнуется?
— Вон мама идет, — сообщила Варя. — И чего вы все так нервничаете?
Ольга Петровна обернулась к подъезду и с неудовольствием отметила, что девка не надела белое платье. Унижение будет неполным. Впрочем, и так сойдет.
— Здравствуйте, — Наташа постаралась улыбнуться вежливо. Вышло у нее паршиво.
— Опаздываете, — сообщила Ольга Петровна. — Во сколько у вас роспись?
— В смысле? — подняла брови Наташа. — Роспись утром была. Сейчас в ресторан поедем. Праздновать.
На этот раз улыбка Наташе почти удалась. Она не питала особых иллюзий насчет новоиспеченного супруга, но уесть старую суку — оно ведь всегда приятно, правда?
Ольга Петровна почувствовала, что Земля все-таки вертится и даже норовит выскользнуть из-под ног. Непослушный мальчишка. Он не любит эту продавщицу из Жопамира, или как его там. Он специально. Ей назло. Он обманул маму. Непослушный мальчишка.
— Где Павлик? — прошептала Ольга Петровна.
— Что? — непонимающе хлопнула глазами Наташа.
— Где он?! — теперь Ольга Петровна кричала.
Наташа растеряно посмотрела на дочь.
— Павлик за тобой пошел, — сообщила Варя. — Давно.
Девочка посмотрела на новенькие розовые часы с надписью «Barbie» и гордо добавила:
— Сорок две минуты назад.
* * *
Павлик выдохнул в сторону камина колечко дыма с расчетом, чтобы оно долетело до стены и наделось на левый рог головы оленя с неожиданно живыми глазами. Получилось. Ну, почти. А в соседней комнате надрывался Фредди, у которого явно не получалось. Фредди в сотый раз перепевал седьмую строку, что Павлика поначалу сильно забавляло, а потом уже не сильно. Очередное колечко дыма достигло цели, голова оленя явственно подмигнула, но по этому поводу Павлик уже недели две как не дергался.