— Джентльмены, давайте задавать вопросы по одному. Надеюсь, полковник не откажется ответить?
Хиллман кивнул, окутываясь клубами дыма.
— Где же находится Росси?
— В бетоне, в стене тоннеля в Биг-Диге.
— А как он исчез из запертого дома? И как он попал в тоннель?
— Его не было в доме в то утро. А в стену или, может, в пол его замуровали накануне итальянские строители. Помните эти истории со взятками и хищениями во время прокладки Биг-Дига? Мафия работала там активно, вместе с профсоюзами.
— Так как же он мог выйти из дома в воскресенье?
— Он и не выходил.
— Хорошо, но почему свидетели помнили все детали?
Полковник аккуратно затушил сигару.
— Это долго было для меня загадкой, — признался он. — Но наконец я сделал одно любопытное допущение, и все сошлось.
Из дома выходил человек. Он беседовал о рыбной ловле, надевал темные очки, здоровался с прохожими — но это был не Росси. Потом человек вошел в дом и через минуту вернулся. Возможно, он в шутку хлопнул в ладоши и сказал: «Снято!» Пора было звонить, стучать в дверь и вызывать полицию.
— И кто же это был?
— Чезарио Стампа, актер на характерные роли с Бродвея. Недавно он умер, оставив жену и двоих взрослых детей. Так что теперь моя догадка уже точно никому не повредит. А Росси — что Росси? — Полковник задумался и неожиданно жестко закончил: — Он хотел быть самой главной крысой, но забыл, что место крыс — под землей.
СИМУЛЯНТ
Алексею Смирнову
— Ну, расскажите, как же вы исчезли? — Старший откинулся в жестком кресле, насколько было возможно, и сложил руки на уже заметном животике.
Товарищ его раскрыл блокнот и приготовился записывать. Сидел он как-то неудобно, оплетя ногой ножку стула, и грыз ноготь на левой руке. Заусенец никак не хотел откусываться, и он с раздражением понимал, что отвлекается, а ведь не надо бы, сейчас самое время сосредоточиться. Случай-то прямо учебный, — он вспомнил профессора Столбикова с его мхатовскими интонациями: «В этот момент устанавливается особое (пауза) драгоценное! (пауза чуть подольше) доверие».
— Это на удивление просто, — небрежно отвечал их собеседник, неопределенно пошевелив в воздухе костлявой ладонью. — Вы представляете себе устройство ванной комнаты?
Вопрос поставил коллег в тупик. Они переглянулись. Старший слегка кивнул головой, и младший отвечал, с несколько переигранным энтузиазмом:
— Да, разумеется! Унитаз, умывальник, ванна.
— Верно. А скажите… — Собеседник доверительно наклонился через стол, и оба спрашивающих слегка отпрянули. Старший протянул руку к кнопке, но он уже откинулся обратно и продолжал: — Так вот, знаете ли вы, какого года там модель ванны?
Старший оттопырил слегка нижнюю губу, помотал головой из стороны в сторону, — дескать, такой ерундой мы здесь не интересуемся.
У нас не лавка древностей, а серьезное учреждение.
Младший, дописав строчку, отвечал с большей готовностью:
— Полагаю, того же времени, что и здание. Значит, конца шестидесятых.
— Опять верно. А какие тогда делали ванны?
— Чугунные, — терпеливо отвечал старший и незаметно глянул на часы.
— Так, а еще что? Ну же! — Клиент прямо подпрыгивал на месте от нетерпения.
— На ножках? — У младшего на лице нарисовалась работа мысли, а потом он радостно заулыбался: — Под ванной спрятались?
— Разумеется! И заложился снаружи тряпками!
— Послушайте, э-э-э… Винниченко! — рассердился старший. — Ну что вы такое несете? Какими тряпками, откуда они там?
— Ну не тряпками, хорошо. Халат там висел, — отвечал Винниченко, несколько сникнув.
— Да, конечно! И никто под ванну не заглянул. За кого вы нас принимаете? Иван, не записывай этого!
— Я уже записал, Антон Дмитрич, — понуро отвечал младший. — Зачеркнуть?
— Да, разумеется. И думай своей головой, пожалуйста! — Антон Дмитрич развернулся ко второму собеседнику, а тот уже с готовностью улыбался навстречу — чистый Николай-угодник. — Так как было дело?
— Хорошо, сейчас расскажу, — заторопился Винниченко. — Вот вы сами говорите — там висел халат, — сделал паузу, наблюдая за младшим. — Записали?
— Да.
— Погодите! Я говорил? Это вы сказали — висел халат! — Антон Дмитрич не выдержал, повысил голос, но тут же успокоился. — Иван, прекрати вообще записывать. Я тебе потом все продиктую.
— Ну, не так важно, кто первый сказал, — примирительно отвечал Винниченко, — главное, что висел.
— Так, и дальше что?
— Висел он на стене, там несколько здоровенных крюков. И доставал почти до пола.
— Ну и что вы хотите сказать? — Антон Дмитрич опять подпустил скептическую ноту, а Иван смотрел недоверчиво, соображая.
— Я человек некрупный, — со смирением отвечал Винниченко, — вешу немного. Уцепился за два крюка, халат на себя накинул — и вроде как нет меня. Ну, висит халат и висит, кто ж на него внимание-то обращает…
Антон Дмитрич кивал головой приветливо улыбаясь, наконец дождался паузы.
— А вот говорят, что стены там голые. То есть вообще ничего нет. Что вы на это скажете?
— Ну хорошо, хорошо. Стыдно было говорить, но скажу! — трагически приложил руку к сердцу, приподнялся.
— Сядьте! — в голосе у Антона Дмитрича наконец прорезался металл, Винниченко поспешно сел на место, продолжил уже без пафоса: