— Понимаю, бывает. — Рука в кошельке опять задвигалась и вытащила белоснежный носовой платок. — Вы плачете, вытрите слезы.
Вслед за платком из того же кошелька показалось горлышко бутылки виски, а за ним и вся бутылка и стакан.
— А почему один? — спросил Гилад. Остальные вопросы пронеслись в голове быстрой тучей и так и не вылились наружу.
— А потому что для вас это конец истории, а в конце человек всегда один. Не пейте сейчас, вы за рулем. Поезжайте домой, там выпейте и расслабьтесь. Завтра не надо ехать к инспектору, эта история не имеет к вашей жизни больше никакого отношения. У вас еще все будет, молодой человек. — Бородач медленно закрыл кошелек, вышел из машины и исчез в подъезде дома между высокими соснами.
Гилад сунул бутылку и стакан в бардачок и завел мотор. Нет, невозможно, руки трясутся, конец истории, один, откуда это все? Гилад достает стакан и пытается открыть бутылку одной рукой.
Короткий стук в окно машины.
— Ну что, шофер, поехали? — над машиной склонился прекрасный юноша.
Да, именно так Гилад и подумал — прекрасный юноша, иначе того, кто сейчас открыл дверь машины и сел на заднее сиденье, не назовешь. Широкая белая шелковая рубашка вилась на зимнем ветру. Больше ничего Гилад не запомнил.
— Нет, мы никуда не едем. — Гилад засунул бутылку обратно. — Я еду домой.
— Вот и поехали, нам по пути.
Гилад не решился ни обернуться, ни возразить, скорее бы уже домой, запереться и выпить. Червячок боли, мелкая гадюка, которая сидела в нем вот уже почти год и ела его изнутри, стремительно росла до размеров кобры, и если ее не заглушить как можно скорее.
— Нет, мы никуда не едем. — Гилад засунул бутылку обратно. — Я еду домой.
— Вот и поехали, нам по пути.
Гилад не решился ни обернуться, ни возразить, скорее бы уже домой, запереться и выпить. Червячок боли, мелкая гадюка, которая сидела в нем вот уже почти год и ела его изнутри, стремительно росла до размеров кобры, и если ее не заглушить как можно скорее…
* * *
Приехали. Прекрасный юноша в белом шелке оставил Гиладу сотенную бумажку, сдачи не взял.
Гилад вытаскивает бутылку и зачем-то стакан, чуть не забывает запереть такси, кобра внутри ворочается и пошевеливает жалом, в голове все еще вертится песня: «Все пьют натуральный сок, и только я сожалею», туман, бегом домой, навстречу знакомый, знакомый кто? — инспектор! дышать!
— Инспектор! Вы ко мне заходили? Есть новости?
— Да нет, не к вам, идите домой и выпейте, а я вам не психотерапевт, как я вас уже…
— Сука! — Гилад хочет схватить инспектора и трясти, пока тот не вытрясется весь, но хватает воздух. Судорожно оборачивается.
Инспектора не было нигде. Над головой прохлопали огромные крылья цвета тумана.
Хватит. Это уже глюки. Домой, виски и спать.
— Домой, виски и спать — повторил голос сверху, оттуда, где хлопали крылья и летело что-то, похожее на ящера. «Птеродактили вымерли», — подумал Гилад, но ящер не исчез, а продолжал говорить с ним: — Подумаешь, дракон твою девушку унес, ты не первый. Успокойся, будь мужиком, биться со мной ты все равно не сможешь, разве что веником. Прощай.
* * *
Между черепичными крышами, стукаясь о деревья, но ни разу не зацепившись, поднимался змей. Он был сделан в виде белого дракона с трехметровым размахом крыльев. Его тянули вверх три довольно толстые, но темные и почти незаметные в ночном тумане веревки. Дракон-марионетка долетел до края крыши и остановился. Он был очень тяжелым, этот трехметровый болванчик.
— Привет, дракоша, давай к нам!
Двое, мужчина и женщина, затащили дракона на крышу, быстро разобрали его на части и сложили в сумку. Две минуты спустя к ним присоединился продрогший юноша в белой шелковой рубашке. Впрочем, рубашка после чердачной лестницы перестала быть белой. Полицейский инспектор, который поднялся на крышу вслед за ним, выглядел еще более помятым. Он немного поцарапался о ветки, когда пришлось отпрыгнуть в сторону от удара. Отдышавшись, он заглянул в сумку, потрогал драконье крыло. Ну все, дело сделано. Сейчас он выпьет и успокоится. Надеюсь, он не придет завтра с похмелья рассказывать мне о драконе и обо всей этой странной истории. Действительно, никаких следов, как будто и впрямь девица на драконе улетела.
— Вот увидите, — говорил инспектор человеку с седой бородой, — люди всегда готовы объяснить необъяснимое колдовством, даже банальный сказочный дракон сойдет. Против колдовства не попрешь, тут не поможет ни полиция, ни логика, ничего, и бороться с неведомым невозможно. Сказка отодвигает от нас событие, мы сходим со сцены и смотрим на происходящее с галерки. Мальчик впечатлителен, он поверит. Поверит и отстранится, так ему будет легче. Должен же я хоть как-то ему помочь. Все, друзья, спасибо за помощь, давайте расходиться по одному через задний подъезд. Гилад сейчас вряд ли высунется, не до того ему.
— И все же зря мы это, — бородач покусывал губу и ежился от холода. — Почему ты решил, что так ему будет легче? Да ты на него сейчас мир обрушил, теперь он не знает, в своем ли он уме и чего следует ждать, какой там еще дракон или леший выскочит из-за угла. Не надо было этого делать, что теперь с ним будет, а?