— Ну ясно, женская аудитория была бы разочарована. И вы решили устроить ему побег.
— А с другой стороны, куда он побежит? Денег у него нет, фальшивых документов тоже нет, и где их взять, понятия не имеет. По специальности — учитель этики и психологии семейной жизни в средней школе. Куда ему в сибирскую деревню? Его за десять километров от большого города отвези — он в первом же сугробе утонет! Или любому встречному все о себе разболтает, потому что доверчивый очень. Так что бегай не бегай — все равно найдут и убьют… если сам голову не сломает, конечно.
— Ну так и напишите тогда, что убили! — раздраженно бросил редактор.
— Жалко. Что же получается: я его сама в эту историю с кредитом втравила, я же и убью?!
Редактор нервно раздавил сигарету в черной мраморной пепельнице.
— Ну и где же он тогда, по-вашему, Олег этот?!
— Олег? — Задымова легко соскочила с кресла. — Да вот он, в приемной дожидается. Не привык еще без меня в реальном мире обходиться.
И высунув голову за дверь, писательница ласково позвала:
— Заходи, Олежек, познакомься с нашим редактором!
АШЕ ГАРРИДО
РОМАН О ТОМ A СЕ
Меня зовут Ильдефонсо Кунц, и я намерен рассказать вам подлинную историю моей женитьбы.
Да, я писатель. Нет, я не имею никакого отношения к «тому самому» Кунцу. Совсем. Совсем-совсем. И даже не родственник.
Больше мое имя вам ни о чем не скажет, но спросите вашу жену, вашу любовницу, вашу невесту, в конце концов, — я совсем недавно понял, что на самом деле означает это слово. Невеста… Кхм. Так вот — спросите, спросите, что она думает о романах Марии Сьюдадес.
.. Кхм. Так вот — спросите, спросите, что она думает о романах Марии Сьюдадес. Да, я пишу женские романы, — разве не логично издавать их под женским псевдонимом? Такова традиция, она освящена временем: женщины пишут для женщин. Нет, я не стану делать рекламу конкуренткам, но спросите у вашей жены, с десяток имен она вам точно назовет.
Если быть точным, я пишу дамские романы. То самое, что ваш взгляд брезгливо минует: запечатленный на обложке финальный поцелуй, обнаженный торс героя, приспущенный с плеч пеньюар героини… розовые сердечки, кружева, пылающие уста. Сиськи. Сиськи слегка прикрыты упомянутыми кружевами. Прелесть что за дамочка — вот о таких я пишу, об их нелегком жизненном пути, о судьбе игрушки в жестоких мужских руках, щепки на волнах жестокого мира мужчин, ну и так далее. Безумно интересно. Нет, вы у жены спросите, что она в этом нашла. Я же не могу сказать вам в лицо, что вы совершенно не похожи на мачо с обложки, вы же драться полезете. А мне это зачем? Я сочинитель дамских романов, а не их герой. Не рыцарь в сверкающих доспехах. И у меня завтра свадьба. Сами понимаете, не время для потасовок.
Это очень важный момент, что я не рыцарь, а свадьба все же у меня. Вы пока не понимаете, но это ничего. Я сейчас все объясню.
Впервые я увидел ее на прогулке, окруженную девицами и дамами согласно ее сану. Вооруженная охрана следовала за ними, чуть поодаль. Гуляющие были в ярких одеждах, в венках из кудрявой петрушки и ажурного укропа поверх вуалей, укрывающих нежные лица от солнечных лучей. Звонкие женские голоса легко летели над полем, взмывали ввысь, им отвечал невидимый в жаркой синеве жаворонок.
Быстрой уверенной походкой она шла впереди своих дам, владетельница и госпожа. Ветер колыхал ее покрывало, небрежно откинутое за плечи, — высокие скулы были румяны и смуглы. I znoi dyshal ot ust ieio i schek — пришла мне на ум строчка, которую так часто повторяла когда-то моя русская подруга. Тогда эта фраза казалась мне не только довольно бессмысленной, но и совершенно непроизносимой. Обычно Masha повторяла ее, глядясь в зеркало: последние искусные штрихи нанесены, золотисто-смуглый тон растушеван по скулам, умелый росчерк помады на губах — как вишенка на торте. И неловко переведенная фраза — смысл весь здесь, как на ладони, но очарование утрачено.
Теперь же это очарование само собой проступило сквозь туман памяти, и мимолетный образ бывшей подруги растаял в его лучах.
И зной
Дышал от уст ее и щек.
Да, именно так: и зной дышал от уст ее и щек, темные кудри обрамляли смуглое лицо, грудь ровно вздымалась под расшитой туникой, тонкие ноздри трепетали, вдыхая ароматы полевых цветов. Улыбка цвела на ее устах темно-красной розой, и каждая ее черта была так мила моему сердцу, что у меня перехватило дыхание. Потрясенный, я впился в нее взглядом.
Нельзя, нельзя пристально всматриваться в гостей, приглашенных вольным вдохновением. Прямой взгляд — гиблое дело, крушение надежд и конец всему. Нельзя стараться разглядеть их до мелочей — так мы неизбежно замалюем их подлинные живые черты грубыми красками собственного воображения.
Лишь взгляды, брошенные вскользь, способны достигнуть цели и ухватить истинный облик этих призрачных пришельцев из неведомых краев за границами яви.
Едва я поймал ее взгляд, она исчезла, исчезло все: золотящееся в солнечных лучах зеленое поле, там и сям покрытое россыпями цветов, легкие вуали, летящие по ветру, яркие платья, веселые звонкие голоса, вооруженные стражи с насупленными бровями и тщательно скрываемыми улыбками на небритых лицах… все исчезло.