— Не слишком честны? — фыркнула госпожа Кобр. — Да они наглы и беспардонны! Я не удивлюсь, кстати, если они заморочили голову не только парню, но и друг другу!
— Но как это могло повлиять на исчезновение Питера? — спросил Марцис.
— Откуда я могу это знать? — удивилась Камилла. — А что если проклюнулся в нем этот самый дар? Он ведь правда отличный парень. Всегда всем помогал, словно чувствовал какую-то вину, что он не такой как остальные. Вот, обещал забор нам поправить. Забор наш, конечно, околдован, но когда забор падает, чего уж его приукрашивать его магией, об него и споткнуться можно! Скорее бы уж возвращался Питер!
— Он не вернется, — строго сказал Марцис.
— Как же это? — испуганно поднесла ладонь к губам Камилла.
— Пока не знаю, — признался Марцис. — Но должен узнать. Скажите, кто-то из деревни мог желать ему зла?
— Так кто же? — испуганно прошептала Камилла. — Никто. Деда Клавдия он на реку водил, рыбу ловить помогал, мальчишкам моим свистульки вырезал, да и те же Больб большего вреда, чем родней стать, не могли замышлять против парня. Он же хороший был.
— Хороший, — в тишине повторил Марцис. — А его мать? Что за ссора случилась у него с ней?
— Да разве то ссора? — раздраженно махнула рукой Камилла. — Размолвки были. То она ему отказалась имя отца назвать, то торопила его с женитьбой, словно опоздать в бабки боялась, то ходила за ним как тень. Знаете, внимание, конечно, дело хорошее, но если свекольную грядку каждый день рыхлить, то и свекла усохнет. Устал он, вот и съехал от матери, так ведь все равно все делал для нее. Да и теперь, ей же за него пенсия причитается! Конечно, если он и вправду не вернется.
— И большая? — спросил Марцис.
— Сто пятьдесят монет, — поторопилась ответить Камилла. — Она же одна, без отца его вырастила. День и ночь в земле копалась, чтобы хоть что-то заработать, особенно когда отец ее умер, да вы сами посмотрите, мы же ровесницы, а на вид-то она лет на десять старше. Она, правда, никогда красотой не отличалась…
— Да ладно! — раздраженно вмешался Фукс. — Говори как есть — страшна она, как стог сена из-под дождя. Одного не могу понять — кто ж позарился на нее да слепил ей этакого красавца? Если только этот самый Сон Сонг с большой пьяни!
— Нет, — мотнула головой Камилла. — Певец этот за пять лет до рождения Питера умер. Другой кто-то. Не говорит она, молчит, и очень не любит, когда с ней об этом разговор заводят. У нас даже говаривали, — Камилла понизила голос, — что сам ее папочка ей сына и слепил. Хотя, опять же, в кого Питер таким красавцем уродился?
— Да брось ты болтать что не попадя! — возмутился Фукс. — Как он мог слепить? Да он уже в год рождения Питера еле ноги переставлял после королевской темницы! Да и не было его еще дома, когда понесла Сандра!
— А ты не дергай меня, — почти закричала Камилла. — Что знаю, то и скажу! И то, что ты с соседкой закручивал, тоже! Пусть спасибо скажет, что воли тебе не дала, а то я б не только тебе волосы повыдирала, но и ей…
9
У входа в дом семейства Больб стояла точно такая же скамья, как и у дома старика Клавдия.
..
9
У входа в дом семейства Больб стояла точно такая же скамья, как и у дома старика Клавдия. Марцис провел пальцами по гладкому, украшенному резьбой дереву, спросил у смуглой девчушки лет шестнадцати, оседлавшей резную спинку:
— Питер скамейку ставил?
Девчушка усмехнулась, подобрала под себя ноги и ехидно скривила губы:
— А кто ж еще? У нас тут руками работают только в крайнем случае. Хотя теперь придется, Питер-то исчез. Или вернется?
— А ты не знаешь? Тебя ведь Евой зовут?
— Точно так. — Девчушка скосила глаза на замершего в паре шагов Кунжа и снова обратила взгляд на советника. — А ты кто?
— Советник Марцис, — ответил тот и присел на согретое солнцем дерево. — Сестра дома?
— И сестра, и мать, — хихикнула Ева. — Отец свеклу вчера еще на рынок повез, а мы теперь дома. Куда ж теперь в таком виде?
Она приподняла подол платья, демонстрируя заплаты, и тут же натянула его на колени и погрозила Кунжу, маявшемуся под полуденным солнцем, пальцем. Тот смущенно вытер со лба пот.
— Здесь все свеклу выращивают? — спросил Марцис.
— Не все, — замотала головой Ева. — У Питера на огородике много чего росло, да и мать его разное сажает. Каждый день по грядкам ползает, хотя зачем теперь, пенсию будет за сына получать. Можно и не работать. Сплавила сыночка и довольна.
— Куда ж это она его сплавила? — заинтересовался Марцис.
— А куда бы ни сплавила, — огрызнулась Ева. — Говорила сыну глупости всякие, вот он и пропал. Колдовство не колдовство, но всякий знает, одно дело колдовать, другое — судьбу править. Недоброе слово — не магия, просто так не отмахнешься. Мне дела нет, сестру жалко, теперь она в девках надолго, других парней в деревне нет.
— А парня тебе жалко не было? — сплел пальцы Марцис.
— А его-то мне зачем жалеть? — фыркнула Ева, и Кунж разглядел злость в темных глазах.
— Да все затем же, — вздохнул Марцис. — Я так понял, что тут в деревне любили парня. Даже оберегали. Все, кроме тебя. Иначе зачем же ты Фукса уломала в дом тебя запустить? Зачем наколдованное скоблить начала?