Джина заплакала только однажды, примерно год спустя, когда впервые пошатнулась ее твердая уверенность, что отец может вернуться буквально в любой момент, так же внезапно, как исчез. Вернее, она вдруг поняла, что этот самый «любой момент» может наступить когда угодно, например, через сто лет, как обычно бывает в историях о людях, гостивших в Стране Фей; всевозможные мифы и легенды она в ту пору читала запоем, полагая научной, а не художественной литературой.
Вернее, она вдруг поняла, что этот самый «любой момент» может наступить когда угодно, например, через сто лет, как обычно бывает в историях о людях, гостивших в Стране Фей; всевозможные мифы и легенды она в ту пору читала запоем, полагая научной, а не художественной литературой. Ее личный жизненный опыт наглядно показывал, что к историям о чудесах можно и нужно относиться чрезвычайно серьезно.
Но даже затосковав, Джина не стала терять голову, а специально отправилась в парк, спряталась в самой дальней беседке, где ее никто не мог увидеть, и уже там дала себе волю. А потом еще долго бродила по аллеям, старалась высушить остатки слез и успокоиться, чтобы мама ничего не заметила, а то как начнет реветь за компанию, ей только повод дай.
— И все-таки с папой нам повезло, — сказала она вечером Мэтью. — По крайней мере, он не умер от какого-нибудь скучного рака и не попал под машину. Просто исчез, и все. Но где-то же он есть, может быть, ему там даже хорошо, — это раз. И он необыкновенный — это два. Мы с тобой дети необыкновенного человека. Это, по-моему, очень круто.
Мэтью смотрел на сестру во все глаза. До сих пор ему в голову не приходило, что возможна и такая постановка вопроса.
— Еще как круто! — наконец выдохнул он. — Мы тоже однажды кааак исчезнем!
Джина хотела было сказать брату, что на его месте она бы не особо рассчитывала на такой исход, но в последний момент прикусила язык. Пусть мечтает, мне не жалко, решила она.
* * *
Телефон надрывался, звон становился все громче. Даже не так, звона становилось все больше. Сперва он заполнил голову, потом грудь и живот, в конце концов звон добрался даже до кончиков пальцев ног, Тимоти чувствовал, что еще немного, и он лопнет от этого звона, и лопнул бы, наверное, если бы не проснулся.
Наяву тоже звонил телефон. Но наяву, по крайней мере, понятно что с этим делать, наяву можно просто взять трубку, просто нажать нужную кнопку, просто сказать: «Алло», — наяву все очень просто, особенно первые несколько минут после пробуждения, пока ничего не понимаешь и действуешь автоматически.
— Привет, — сказала Лизелотта, — прости, мой хороший, но ты сам просил тебя разбудить в семь по вашему времени, говорил, у тебя утреннее заседание кафедры и это ужасно важно.
— Услышать тебя с утра — вот это действительно ужасно важно, все остальное ерунда, — искренне сказал он. — Ты прилетай уже давай из этой своей Африки дурацкой, а то я без тебя тут совсем пропаду. Все из рук валится. И снится черт знает что.
— Порнография? — обрадовалась Лизелотта.
— Это уже пройденный этап, — печально сказал Тимоти, нажимая кнопку кофейной машины. — Сегодня мне приснился самый длинный сон в мире, целая жизнь, прикинь.
Машина взволнованно зафыркала, а блудная валькирия немедленно преисполнилась сочувствия:
— Страшная?
— Да нет вроде. Хорошая даже. Только чужая. И очень длинная. Я тридцать с лишним лет за одну ночь прожил, если бы ты не позвонила, я бы там состарился и умер, наверное. А так ничего. Правда, жениться все-таки успел.
— Если бы я знала, чем ты там во сне занимаешься, я бы еще три часа назад позвонила, — грозно сказала Лизелотта.
— Вот я и говорю, приезжай уже скорей.
— Две недели всего осталось, — вздохнула она. — А ты ко мне сюда, конечно, не прилетишь.
— Только если меня нынче же утром вышвырнут из университета. А они, гады, не вышвырнут. Они без меня, напротив, совсем пропадут, и как же это вот прямо сейчас некстати… О, знаешь, что я вспомнил? Ты не поверишь, но во сне я работал с компьютерными сетями, крутой специалист был, на мне там все держалось.
— О! — восхитилась Лизелотта. — И ты наконец-то запомнил, где у компьютера USB-порт? Воистину великий день!
— Не уверен, что запомнил, — смущенно сказал Тимоти. — Но я проверю. Да, слушай, у меня же там еще и дети были. Близнецы, мальчик и девочка. Ссорились страшно. Но все равно классные. Смешные. Особенно девочка. Злющая такая!
— Ты же вроде никогда не хотел детей, — настороженно сказала Лизелотта.
— Ну да. Я и теперь не хочу. Тем не менее во сне они у меня были. Ты же знаешь, людям снится вовсе не то, чего они хотят наяву, а просто что попало. Дети, компьютерные сети — это еще что. Я в том сне еще и футбольным болельщиком был. Страстным. А это уже ни в какие ворота. Так что ты молодец, что меня разбудила. Как же хорошо снова оказаться в реальности, где нет ни компьютерных сетей, ни американского футбола!
— Ну, вообще-то они есть, — робко заметила Лизелотта. — Извини, если это плохая новость.
— Ничего, главное, что лично для меня их нет. В смысле, можно продолжать игнорировать их существование. И мне ничего за это не будет.