— Да, вполне ясно, — подтвердил я.
— А сейчас?
— Сейчас гораздо тише! — я непроизвольно отвечал ему, повысив голос.
Послышался странный звук, как будто крыса скреблась за дверью. Затем голос Холмса, опять ясный и громкий, произнес:
— Благодарю вас, Ватсон. А теперь попробуйте открыть дверь.
Я потянул за ручку — дверь подалась примерно на восьмую дюйма, но затем окончательно остановилась, упершись в шляпки гвоздей. Я доложил Холмсу о результате.
— Видите ли вы что-нибудь?
— Нет, — отвечал я, добросовестно тараща глаза на дверь.
— Теперь закройте ее, — скомандовал Холмс, и я снова плотно прикрыл дверь, при этом шляпки остались на месте, слегка выступая над поверхностью.
Послышался неразборчивый разговор Холмса и шерифа, потом голоса удалились и смолкли. Вскоре они вернулись, шериф выглядел несколько озадаченным, но продолжал невозмутимо жевать табак.
Холмс внимательно осмотрел дверь черного хода, взял со стола портновский деревянный ярд и приложил к двери — она оказалась ровно в ярд шириной. Затем он обратился к мисс Филимор:
— Скажите, вторая дверь ведет в ванную комнату?
— Да. Туда мы, разумеется, заглянули сразу.
Холмс отворил дверцу и зажег газовый рожок. В ванной комнате не было ничего, кроме обычных удобств. Холмс внимательно осмотрел полочку над умывальником, залез на край ванны и потрогал вытяжную решетку, затем мягко спрыгнул вниз и вышел в комнату, прикрыв за собой дверь.
— Да, дело сложное. Позволите ли вы мне задать вам еще несколько вопросов, мисс Филимор?
— Да, разумеется, — отвечала девушка порывисто. — Все, что вы сочтете необходимым знать, только помогите мне найти Джеймса!
— Скажите, какого роста и сложения ваш брат, — скажем, если сравнить его с доктором Ватсоном?
Я невольно приосанился.
— Он выше среднего роста, почти шести футов, но строен и довольно худ. Да, пожалуй, доктора Ватсона пониже, но шире в плечах.
— Был ли он спортсменом?
— Когда-то, еще в школе, Джеймс занимался выездкой, но забросил эти занятия после смерти отца.
Холмс задумчиво прошелся по комнате, рассеянно погладил мужской манекен по блестящей голове и продолжил расспросы.
— Какого цвета у него глаза и волосы?
— Он рыжий, как я, у него пышные вьющиеся волосы, глаза тоже голубые. Мы из Ирландии, мистер Холмс, — прибавила она с затаенным вызовом.
— Посещал ли ваш брат театры?
— Да, — слабо улыбнулась мисс Филимор. — Интересно, что вы спросили об этом. В последние несколько месяцев он стал иногда покупать билеты на представления на Бродвее.
— Брил ли он усы и бороду? — неожиданно спросил Холмс.
— Нет, он выглядел моложе своих лет и еще не брился, — отвечала мисс Филимор, и тут вдруг ей изменила выдержка и она расплакалась, упав на единственный стул. Шериф смущенно крякнул, мистер Хаксли подошел поближе к невесте, а Холмс тактично отошел в сторонку.
Когда девушка успокоилась, он продолжил расспросы, но тон его несколько изменился, стал более сухим и деловитым.
— Как должно распределиться наследство вашего отца, мисс Филимор?
— Мой брат должен получить две трети, и я — одну треть. Это справедливо, поскольку я ведь женщина и обо мне есть кому позаботиться, — пояснила девушка. Я заметил тень, проскользнувшую по лицу м-ра Хаксли.
— Если бы вы оформили опеку, вы получили бы право распоряжаться фондом? — поинтересовался Холмс.
— Да, в интересах моего брата, разумеется, — отвечала мисс Филимор.
Холмс прошелся взад и вперед по комнате, наконец остановился и обернулся к паре, напряженно смотревшей на него.
— Мисс Филимор, мистер Хаксли! Дело ваше чрезвычайно загадочно. Я боюсь, что пока не могу помочь вам найти Джеймса. Могу только утверждать следующее: нет никаких причин полагать, что он был похищен или убит. Никто не мог проникнуть в дом снаружи или выбраться из него незамеченным. Никаких следов насилия или борьбы я не обнаружил, и шериф, по-моему, согласен с моими выводами.
Шериф веско кивнул, продолжая жевать жвачку.
— Остается уповать на Провидение, — бодро завершил Холмс, — и надеяться, что брат ваш даст о себе знать как только сможет.
Мисс Филимор смотрела на Холмса со страхом и надеждой, а мистер Хаксли — с недоверием. Холмс после паузы продолжал:
— Насколько я успел изучить законы штата Нью-Йорк, брат ваш будет считаться пропавшим без вести семь лет, после чего, если он не обнаружится, вам придется исполнить печальную обязанность — вступить в права его наследницы.
— Нет! Он найдется! — воскликнула девушка и опять разрыдалась. Холмс склонил голову и веско отвечал:
— Да, я тоже надеюсь на это. Я почти уверен.
— Господа, — вмешался мистер Хаксли, — Сюзанна скверно себя чувствует. Коли уж вы не можете сейчас помочь ей, давайте на этом и разойдемся по-хорошему.
Мы откланялись и вышли на улицу, оставив шерифа улаживать формальности. Холмс молча указал тростью дорогу, и мы зашагали в сторону Бродвея.
Холмс, казалось, твердо знал, куда мы идем, я же не задавал лишних вопросов, поскольку был смущен явной неудачей моего друга. Выйдя на Бродвей — шумную, узкую улицу, напомнившую мне Оксфорд-стрит, — Холмс сверился с листочком бумаги, который извлек из портмоне, и решительно повернул направо. Через пару кварталов мы остановились у входа в небольшую лавку с вывеской «Театральные принадлежности».