— Хорошо, как скажешь.
Спускались до тех пор, пока трава не стала снова густой и высокой, что означало только одно — почва здесь была значительно теплее, а значит, можно было приемлемо переночевать. Хворост для костра собирали все вместе, только Клио ходила вокруг присмотренного ими места, Мурзик — в зоне немного пошире, а Николай имел самую обширную площадь для поисков. Размоченную еду тоже пришлось подсушивать, как и одежду, которая висела теперь на сучках и на единственной имеющейся в наличии веревке.
Подаренные единорогами одеяла грели лучше всяких ковриков и спальных мешков вместе взятых. К тому же для верности решили спать все вместе, так сказать, в куче. Поэтому Клио, как только стали подсыхать футболки, быстро заменила одной из них свое порядком поднадоевшее платье.
— Кайф! — вымолвила она, вытягивая под одеялом ноги, освобожденные от туфель. — Больше не буду надевать платья! Столько с ними мороки! — Достав свою любимую черненькую коробочку, она вставила наушники в уши.
— Как тебе не надоедает постоянно слушать плеер? — пожал плечами Николай. — Я, конечно, тоже люблю музыку, но слушать ее постоянно…
— Музыка меня успокаивает, — ответила Клио и прикрыла глаза.
— Не лучше ли тогда слушать музыку леса, пока есть возможность? Это намного красивее.
— Наверное, — пожала она плечами. — Но со своими привычками расставаться очень сложно. Да и стимула пока нет с ними расставаться.
— А какой тебе нужен стимул?
— Не знаю. Ну, к примеру, сказали бы мне, что от этого зависит чья-то жизнь или судьба…
— А ради моей жизни или судьбы ты бы рассталась с плеером? — неожиданно спросил Николай.
— А что с твоей судьбой? С твоей судьбой все в порядке. Вон ты у нас кто — Король! Это звучит гордо! — перевела стрелки Клио.
— Перестань, это еще не доказано. И я совсем не хочу быть Королем.
— Брось! Зато представь, как ты сообщишь эту новость своим предкам, они будут просто счастливы, узнав, что их сыночек королевских кровей и скоро сядет на трон!
— Мои родители не смогут порадоваться за меня.
— Ты детдомовский!!! — Клио даже привстала.
— Нет, почему же. Просто мои родители умерли.
— Извини, — виновато пролепетала Клио.
— Да ничего. — Николай посмотрел на костер. — Отец умер пять лет назад. Утонул в реке, спасая медвежонка. А мать после его смерти стала очень рассеянной и спустя пару лет попала под машину. Так вот.
Повисло молчание. Мурзик давно спал и в разговоре не участвовал. Лишь потрескивание веток в костре да едва слышный шелест ветвей иногда нарушали полную идиллию.
— Значит, нас, сироток, теперь двое, — с наигранной веселостью произнесла Клио.
— Твои родители тоже умерли? — Николай недоверчиво посмотрел на нее.
— Нет. Живы-здоровы. Так уж сложилось… — Предотвращая любые вопросы на эту тему, Клио быстро нырнула под одеяло и уже оттуда проговорила: — Завтра рано вставать — будем дрыхнуть.
— Твои родители тоже умерли? — Николай недоверчиво посмотрел на нее.
— Нет. Живы-здоровы. Так уж сложилось… — Предотвращая любые вопросы на эту тему, Клио быстро нырнула под одеяло и уже оттуда проговорила: — Завтра рано вставать — будем дрыхнуть. Спокойной ночи!
Она услышала, как Николай вздохнул и, подбросив в костер еще веток, тоже полез под одеяло спать.
Клио долго лежала с закрытыми глазами. Сон упрямо не приходил. Она поворочалась и, поняв, что не уснет, открыла глаза. Мириады звезд весело кинулись ей подмигивать, стараясь перещеголять своих подружек. С минуту Клио смотрела на звездное небо, потом на нее нахлынули воспоминания.
Отца она в лицо не помнила, только по свадебным фотографиям матери. Он оставил их с матерью, когда маленькой Тане было полтора года. Еще пару лет он поприсутствовал на ее днях рождениях и больше не показывался. Где он и что с ним, они не знали, лишь нерегулярно приходящие на сберкнижку матери мизерные алименты говорили о том, что он еще жив. Стали они жить вдвоем. Эти светлые годы Клио вспоминала с тоской. Как им было хорошо вдвоем! Мать была строгой, но ужасно ее любила, и Танюшка платила ей тем же. Мать ни в чем не стесняла свое чадо и, когда подросшая Татьяна собралась ехать учиться в другой город, она украдкой всплакнула и начала копить деньги на дорогу дочери.
Первые месяцы, когда Клио, поступив в заветный институт, поселилась в общаге, мать звонила чуть ли не каждый день, а сама Клио на каждые каникулы летала домой… На третий год звонок из дома раздавался раз в месяц, а блудная дочь посещала свою родительницу раз в год, на Рождество.
Приехав домой в очередной раз, Клио застала там элегантного и до жути вежливого друга матери. Позже мать смущенно призналась, что они собираются пожениться. Квартира остается Клио, а мать переезжает в дом к супругу. Клио от души порадовалась за счастливую мать и укатила обратно в общагу. На регистрацию брака она не поехала — позвонила по телефону и поздравила по радио.
Звонки становились все реже. Клио, будучи обычной студенткой, а студенты, как известно, каждый день веселятся и тусуются, этого как-то не замечала, да и застать ее было непросто. Отчуждение матери стало явным, когда Клио в самый паршивый день за всю свою недолгую жизнь решила поискать материнского сочувствия и поддержки и набрала трясущимися руками, отмахиваясь от слез, новый телефонный номер матери далеко за полночь.