— Судя по описаниям выпучивающихся глаз и шевелящихся ртов, можно думать и так. Но может быть, это лишь бездумные конвульсии.
— Да, но все-таки сама мысль… — голос Инди упал до шепота и смолк.
— Да, просто занимательно, чего-чего только мы не делаем друг с другом, — немного помолчав, снова заговорил Милфорд. — Мы привыкли считать прошлое временами варварства, но погляди-ка на наш собственный век! Тысячи и тысячи человек пожертвовали собой в Великой войне. Симпатичные французские деревушки завалены трупами. Поля обильно политы кровью. Если хочешь знать мое мнение, никакая она не великая.
Они бродили по музею около часа. Инди даже не потрудился спросить, вспомнил ли Милфорд, что собирался сказать. Очевидно, сегодня не самый подходящий день для поверки краткосрочной памяти пожилого профессора. В конце концов, Инди удалось убедить Милфорда выпить с ним чаю в ресторанчике у музея. Когда они уселись, а официант принес чай и бисквиты, Инди заговорил о своей поездке в Шотландию. Объяснил, что поведет раскопки в отшельнической келье святого Ниниана, пещере, некогда использовавшейся ранними христианами для созерцательных размышлений, и ставшей, согласно мифу, последним приютом Мерлина. «Быть может, пещера является его эсплюмуаром», — добавил он в конце, пристально следя за выражением лица Милфорда при упоминании «эсплюмуара», но старик-профессор лишь поглаживал совершенно седые усы и хмуро глазел в окно.
Инди даже обернулся посмотреть, что его там настолько заинтересовало, но профессор просто ушел в собственные мысли.
Заметив, наконец, что Инди замолчал, профессор заморгал и заглянул в свою чашку.
— Проклятье, Инди, я ведь хотел тебе что-то сказать. Ну-ка, погоди. Я что, уже говорил?
Инди попытался сохранить учтивость, но был слишком раздражен.
— Доктор Милфорд, давайте не затевать это по новой. Вы мне сказали лишь то, что хотите мне что-то сказать.
— Ну, — Милфорд почесал ухо, — если я еще не сказал, то оно наверняка всплывет. А что ты там говорил насчет Шотландии?
Инди повторил свой рассказ.
— Значит, решили откопать Мерлина, а?
— Ну, не совсем Мерлина, но…
— Знаешь ли, — Милфорд почесал подбородок и потрогал усы, — похоже, я недавно уже толковал с кем-то на тот же предмет.
— Со мной.
— Да-а?
— Вы говорили со мной, когда мы вместе были в Тауэре. У вас имелись серьезные сомнения по поводу возможности доказать его существование.
— Да-да, конечно!
Инди откусил кусочек бисквита и хлебнул чаю.
— Кстати, вам ничего не известно об «эсплюмуаре» Мерлина?
Милфорд повторил слово вслух и пробормотал:
— Да-да-да. Это одно из тех слов.
— Что вы хотите сказать?
— Одно из тех слов, которые были неправильно поняты при многократном переводе с французского на английский и обратно. — Он с огорченным видом помахал ладонью в воздухе. — Ужасная путаница. Можно целую жизнь посвятить изучению этих слов, пытаясь привести все в порядок.
Именно такой жизни Инди и старался избежать, променяв лингвистику на археологию. Но слова Милфорда его заинтересовали, и он попросил объяснений.
— Об этом «эсплюмуаре» я почти ничего не знаю, но дам тебе еще один пример по поводу твоего приятеля Мерлина. Ты знаешь, что такое курган?
— Разумеется, — Инди отхлебнул чаю. — Я ведь уже пару месяцев, как стал археологом. Это груда земли или камней над могилой. Их даже называют могильниками. Британия буквально покрыта курганами.
— Довольно верно, и если Мерлин был реальной личностью, то похоронен в одном из них.
Решительный, даже самоуверенный тон Милфорда удивил Инди.
— А почему вы так решили?
— Тебе наверняка известен рассказ о «Le Cri de Merlin», крике Мерлина из могилы. — Инди кивнул. — Так вот, это ошибка, — Милфорд медленно помешивал чай.
— В каком это смысле?
— Ошибка переводчика, впервые появившаяся во французских текстах, позднее перешедшая в английские. Исходным словом было «крук», староанглийское название кургана, а его перевели как «cri». Далее Гальфрид Монмутский берет французское «cri» и переводит его как «крик». — Профессор лучезарно улыбнулся Инди. В данный момент он пребывал в родной стихии, и еще не закончил речь. — Например, если вернуться к вопросу об отсечении головы: когда Элдол снес Хенгисту голову, то «поднял над ней великий крик» [25], пишет Гальфрид Монмутский. Разумеется, следует полагать, что он возвел над ней великий курган.
Разумеется, следует полагать, что он возвел над ней великий курган. Так по обычаю хоронили саксонских вождей.
— В самом деле? — Инди отодвинул чашку в сторону.
— Да, конечно. Мы с твоим отцом спорили на эту тему много лет.
— Значит, вы утверждаете, будто Мерлин похоронен в кургане, а не в пещере…
— Вот именно! Тем более, что рассказ о ставшей ловушкой пещере просто лишен смысла. С какой это стати умудренный опытом волшебник вроде Мерлина позволит юной девушке обвести себя вокруг пальца? Он был слишком мудр для подобного.
«Интересно, — подумал Инди, — последний комментарий Милфорда более-менее совпадает с выводами работы Дейрдры».
— Так что же по поводу его последних слов? Он сказал, что намерен удалиться в свой Эсплюмуар.
— Как я и сказал. Это слово мне толком не знакомо. Но мне припоминается, поговаривали, будто «эсплюмуаром» он эдак метафорично заявлял, что собирается умереть — сменить оперение, так сказать. Или so whylome wont. Меня бы ничуть не удивило, если бы это обозначало нечто совершенно иное. Не забывай, в те дни писали птичьими перьями. Взгляни на корень слова. Валлийское «plufawr», «перья», восходит к латинскому «pluma». Вероятно, оно означает, что он удаляется от активной жизни в некое весьма уединенное место, дабы взять в руки перо для письма.