В харчевне их с порога встретили ароматы стряпни и гомон веселых голосов. «У меня на родине, — подумал он, — городская забегаловка была бы самым непоходящим местом для приема в чью-то честь, особенно в честь молодой дамы. Но атмосфера здешних харчевен куда более настроена на домашний лад, нежели атмосфера их американских сородичей». Харчевня была полна местных жителей, и с первого же взгляда было ясно, что здесь собралось не меньше трех поколений жителей Уиторна.
— А вот и она, — раздался мужской голос. — Вот она, милашка Дейрдра!
Из другого угла отозвался женский голос:
— А поглядите-ка на ее парня!
Все умолкли, разглядывая пришельца.
— Вас-то они примут, — пробормотал Инди, — а вот насчет меня пока неясно.
Затем староста — розовощекий здоровяк с редеющими волосами — встал и жестом пригласил их сесть рядом с собой у длинного стола в центре харчевни. На нем был надет килт и украшенная кисточками кожаная сумка у пояса, непременный атрибут шотландского костюма. Рядом со старостой сидела почтенная дама, которую он представил, как свою жену Марлис, и отец Филлип Бирн, пожилой седовласый проповедник в черной сутане. Кроме них, за столом находились несколько девушек, и Дейрдра представила их, как своих старых подружек. Они все приходились ей ровесницами и были одеты в такие же одеяния, как у нее.
Несмотря на объяснения Дейрдры, кто такой Инди, все переглядывались и пересмеивались с понимающим видом: дескать, мы-то прекрасно знаем, что это влюбленная парочка! При взгляде на них брови пастора зашевелились, будто он решал, нет ли тут супружеской измены. Инди тут же вообразил, как пастор отводит приехавшую Джоанну в сторонку и увещевает сделать что-нибудь с неудержимой взаимной тягой молодых археологов.
Пришел официант и налил Инди и Дейрдре по стопке шотландского виски местной перегонки. Инди сделал слишком большой глоток, ощутил, как в желудок катится огненный шар, и закашлялся в кулак.
— Доброе питье, а? Как по-вашему, профессор Джонс? — подняв свой стакан, спросил староста.
— Замечательное! — просипел Инди. Ему больше всего хотелось хорошенько проветрить пылающий рот.
— Очень жаль, что твоя мать не смогла присутствовать, — сказал отец Бирн Дейрдре.
— Она приедет денька через три, отец, и можете быть спокойны — она непременно навестит вас.
Седые брови пастора сдвинулись к переносице; Инди показалось, что на лице его промелькнула озабоченность — то ли по поводу отсутствия Джоанны, то ли по поводу грядущего ее приезда.
Интересно, а знает ли пастор о золотом свитке, раз письмо монаха исходит из архивов его церкви? Инди уж собирался спросить, как Бирн пустился в рассказ о детстве Дейрдры.
В возрасте двенадцати лет она организовала танцевальную группу из приходских девочек, и однажды, после того как они плясали на свадьбе, приглашенный на свадьбу хореограф из Эдинбурга пригласил группу выступить в Эдинбурге.
— Девочки очень разволновались, когда узнали, что будут плясать перед самим королем Георгом [27]. Бедняжка Дейрдра так беспокоилась, что за несколько дней до представления совсем не могла есть. Я боялся, что она сомлеет прямо на подмостках. Но, разумеется, все прошло весьма успешно, и, говорят, король очень хорошо отозвался о девочках.
Дейрдра, болтавшая с одной из девушек, только отмахнулась.
— Ох, да мы были всего лишь одним из нескольких танцевальных ансамблей, плясавших для короля!
Бирн кивнул в сторону остальных девушек.
— Знаете ли, они все входили в группу.
Когда обед наконец-то подали, Инди обнаружил, что главным блюдом является «хаггис» — овечьи кишки, фаршированные телячьим рубцом с овсом.
— Как вам это нравится? — поинтересовался Бирн, указывая на тарелку Инди.
— Вкусно, очень вкусно. — Он вовсе не врал, хотя и думал, что тут не место высказывать свое мнение об идее набивать желудок овечьими кишками. Но все-таки ел. Черт, да он едал и куда худшие блюда! А после пары глотков, это блюдо в самом деле не такое уж скверное.
— Так каковы же ваши планы по поводу раскопок, профессор Джонс? — спросил Бирн.
— Ну, мы собираемся поработать в пещере. Ищем золотой свиток — тот, что упоминался в письме монаха, найденном…
— Да-да, знаю. Я сам нашел это письмо в архивах.
— А, так может быть, вы можете рассказать мне о нем еще что-нибудь?
— Да тут не о чем рассказывать, — пожал плечами Бирн. — А почему вы решили, что свиток в пещере?
— Не знаю, там ли он. Но доктор Кемпбелл вроде бы убеждена, что мы найдем его там. Это ведь Мерлинова пещера, а не только Нинианова. Верно?
Выражение лица Бирна изменилось — его черты обрели суровость человека, всю жизнь несшего на плечах тяжкий груз ответственности за духовное благополучие своих прихожан.
— Это пещера святого Ниниана, — твердо сказал он. — А с теми, кто зовет ее Мерлиновой, встречаться не стоит.
— О-о, почему бы это?
Похоже, Бирна эта тема тревожила, и он быстро увел разговор в сторону.
— Быть может, как-нибудь после мы об этом потолкуем.
Инди задумчиво жевал хаггис, ломая голову над скрытностью Бирна.
— А вы не знаете, почему отец Матерс не отослал письмо в Ватикан?
— Я же сказал, мы потолкуем об этом после.
И тут, спасая их от неловкого молчания, встал староста. Он произнес традиционную приветственную речь в адрес Дейрдры и ее матери, об их вкладе в жизнь общины, и как их тут не хватало. Затем представил всем Инди и преподнес ему килт. Держа подарок в руках, староста с широкой ухмылкой медленно развернулся, показывая его всем присутствующим. Инди услышал раздавшиеся за соседними столами смешки, увидел, как зрители склоняют головы друг к другу и, прикрыв рты ладонями, обмениваются репликами. Он рассмеялся вместе со всеми, толком не зная, что же тут смешного.