Он несколько раз прогнал воспоминания, с каждым разом они становились все ярче и отчетливей. У него стало тяжело на душе.
Тоска все больше разрасталась в нем. Он знал, что Ила умерла, и теперь только смерть виновника ее смерти ослабит эту душевную муку.
Кира перевезли в храм и поместили в темницу. Он почти не осознавал, что с ним происходит. Он был далеко, он стоял и смотрел, как огонь костра охватывает ее тело, и люди?волки кричат, провожая дым, уходящий в небесное логово.
Потом его под усиленной охраной жрецов в черных балахонах с мечами и луками отвели в одно из помещений храма.
Это была просторная комната, основным украшением которой была высокая, под потолок, статуя бога Багра. Напротив статуи находился бронзовый лист, вмурованный в стену, на котором Кира, предварительно раздетого донага, распяли, привязав к кольцам сыромятными ремнями.
Кир в первый раз увидел бога, который обещал здоровье и долгую жизнь за страдания и смерть других людей. Мускулистые ноги и торс, голова с тремя глазами, изготовленными из черного камня, Кир почувствовал его излучение, и рот, больше похожий на пасть зверя, поскольку из него торчали большие клыки.
Его окружили жрецы, лица их были скрыты капюшонами.
— Чужеземец, готов ли ты говорить с Багра? — спросил один из них.
Кир посмотрел на статую и криво усмехнулся.
— Нет, — ответил он. — Мне не нравится ваш бог.
— Багра это безразлично, но ему понравится твоя боль. — Жрец улыбнулся синими губами и вытащил из?под балахона свой черный камень.
Тут же Кир почувствовал запах паленой кожи и волос и жуткую боль. Это к его левой ноге поднесли раскаленный металлический прут. Кир тоскливо подумал: «Вот они, те методы, о которых рассказывал верховный жрец». А дальше для него все слилось в одну постоянную череду боли.
Он извивался на листе, стонал и рвался из пут. Жрецы в балахонах просто не обращали на него внимания. Они готовили новые инструменты и щипцы, от одного взгляда на которые его била дрожь. Ему вырвали несколько ногтей на руках и сдавили колодками правую ногу. От дикой боли Кир был близок к потере сознания.
Ему вырвали несколько ногтей на руках и сдавили колодками правую ногу. От дикой боли Кир был близок к потере сознания. Он бессильно повис на руках, и сквозь пелену боли услышал чей?то спокойный голос:
— Я слышу твою боль, но мне ее так же мало, как мне мало твоего страха. Подними веки, посмотри мне в глаза.
Кир с трудом открыл глаза. Напротив него стоял пожилой жрец. Капюшон у него был снят, кожа лица была серая, как у мертвеца, он улыбался сухими обескровленными губами:
— Ты видишь меня, а теперь посмотри мне в глаза.
Темные, почти черные глаза жреца широко раскрылись, и Кир начал падать в них. Он пролетел сквозь радужную оболочку и стал опускаться, как опускаются осенние листья, кружась легко и свободно. Голос жреца звучал как будто издалека.
— Расскажи мне о себе, покажи мне о своем детстве, и боль уйдет.
«Я введу его в свои воспоминания, — с горечью подумал Кир. — Я должен показать ему то, что он хочет.
Плоская крыша. Над ним сияющее голубое небо. Он перелезает через ограждения и идет по самому краю.
— Так нечестно, — слышит он голос своего друга детства. — Ты держишься рукой, отпусти ограждение, тогда посмотрим.
Он отпускает и идет дальше, слегка покачиваясь, стараясь не смотреть вниз.
— Ну что, — кричит он, оглядываясь. — Вы видите, я не боюсь. — И запинается за ржавый прут арматуры… Он теряет равновесие и начинает падать в открывшуюся перед ним бездну.
Внизу ползают маленькие люди, и по серой маленькой ленточке асфальта катятся игрушечные машинки. На него накатывает страх, он кричит, стена дома стремительно проносится рядом с ним, он протягивает руку, надеясь за что?то зацепится, но не достает. А земля несется ему навстречу…
— Я вижу твой страх, — слышит он бесстрастный голос. — Покажи мне еще что?нибудь, и твоя боль уйдет.
— Боль, какая боль? — удивился Кир.
— Он снимает свою боль, — слышит он удивленный голос. — Сделайте что?нибудь еще, что?нибудь очень болезненное, иначе он придет в себя.
Боль снова вспыхивает в нем, она идет от разных точек тела и сливается в единый поток, который несет его.
— Покажи мне девушку, — слышит он голос.
— Она умерла, — грустно отвечает кто?то внутри него.
— Покажи мне ее смерть, и я помогу тебе.
Кир тоскливо вспоминает.
Он готовит свой лук, втыкает стрелы в землю.
— Я буду рядом с тобой, — слышит он голос Илы. Он улыбается и гладит ее по волосам.
— Береги себя, будь осторожна, — Кир натягивает свой лук и пускает первую стрелу, предназначенную для жреца в черном балахоне, совсем молоденького паренька, от которого исходит чувство злобы и ненависти.
Он видит лица воинов в черных доспехах, которые исчезают после его ударов. Но появляются новые, рука с трудом поднимается для следующего удара. Потом его ведут уставшего, еще не отошедшего от боя, волчицы в набедренных повязках.
— Где Ила? — спрашивает он.
— Она умерла, погибла, защищая тебя.
— Я хочу увидеть ее, — говорит он с усталой тоской.
_- Вожак разжег большой костер, и его свет укажет ей путь в небесное логово,, наверно, она уже маленьким облачком летит туда. Ты не увидишь ее больше…