Они долго мылись в бассейне, смывая грязь и пот, потом Бора перевязала ему раны, смазав их мазью, которую он предусмотрительно захватил с собой. Продолжая держаться за руки, они пришли в комнату, которая должна была стать их временным жилищем.
Посередине нее на небольшом подиуме находилось широкое ложе, покрытое холщовыми простынями с меховым одеялом.
В изголовье стояла статуя все той же Матери?волчицы. Казалось, что она с напряженным вниманием всматривается в то, что происходит у ее ног. Замысел тех, кто создавал этот интерьер, вызвал у Кира усмешку.
Бора опустилась на ложе и, протянув руку, дернула витой кожаный шнур, свисавший с потолка. Где?то в глубине храма раздался гулкий звук гонга. Бора неуверенно улыбнулась.
— Сейчас нам принесут еду и мы позавтракаем. В эту комнату никто не войдет, пока не прозвучит сигнал, — она говорила быстро и взволнованно, глаза ее блестели. — Я впервые раз нахожусь здесь. Сейчас мы — самые важные гости в храме. Мы получим все, что пожелаем, и нам будут прислуживать престарелые волчицы?хранительницы. Я немного боюсь этой великой чести.
— Почему? — спросил Кир, ему было не по себе в этих стенах. Его раздражала статуя, очень похожая на живую женщину, он чувствовал себя участником какого?то нелепого любительского спектакля, единственным зрителем которого была она.
— Ко мне будут относиться с уважением, — продолжала нервно говорить Бора, — пока я с тобой и после этого, если я буду носить твоего волчонка. Но если я не смогу забеременеть, меня ждет позор и изгнание из племени. — Она с мольбой посмотрела на Кира. — Я никогда не знала мужчины, поэтому меня сочли достойной дать обет. Ты поможешь мне исполнить его, ты сделаешь все как нужно, чтобы я могла зачать и родить?
Он грустно улыбнулся и кивнул толовой. Бора схватила его руку и поцеловала.
— Я хочу от тебя волчонка, я знаю, что он будет похож на тебя, такой же сильный и бесстрашный, с добрым и мужественным сердцем…
Двери бесшумно отворились, и две женщины в длинных коричневых хламидах внесли еду на деревянных подносах: мясо, сыр, молоко и какой?то напиток в глиняных высоких сосудах. Они молча расставили все на расстеленной на полу шкуре и, поклонившись, вышли.
— Почему они одеты? — спросил Кир. — Я думал, что у вас все ходят в набедренных повязках.
— Так ходят только в стае. Здесь же другой мир, тут правит Мать?волчица. В храме есть старинные книги и всевозможные вещи, оставшиеся от наших предков, есть кузница, где изготавливают оружие, мастерские, где делают глиняную посуду и плетут ткани. Мы не дикари, — улыбнулась Бора, — И мы много знаем и умеем.. Храм имеет свои стада овец, которые пасут волчата. Есть свои луга и посевы. Я сама когда?то пасла здесь овец, а потом училась делать сыр, и мне это нравилось.
— Но почему вы не делаете этого в стае? — спросил Кир. Его удивило, как уживается рядом дикость и некое подобие цивилизации.
— Нам тесно в зданиях и не хватает воздуха леса и гор. Нам скучно разводить овец, хотя они у нас есть, и волки по очереди пасут их. Мы любим охоту и простор. Таков закон стаи, мы — волки. Ешь, тебе нужна будет сила…
Кир улыбнулся и взял с подноса сыр и хлеб. Напиток из сосуда был терпким и немного пьянил. Там было что?то, вызывающее желание, но понял он это значительно позже.
Бора, выпившая одна почти весь сосуд, опустилась на ложе и смотрела на него сияющими глазами, полными обожания.
— Иди ко мне, одинокий волк, — проговорила она хриплым от волнения голосом.
— Я хочу твоей нежности и силы.
Под влиянием напитка она показалась ему странно незнакомой и прекрасной. Чем?то она походила на Мать?волчицу, стоявшую над их головами, и смотревшую, как ее дети сплелись в объятиях, слушавшую их стоны и бессвязные восклицания.
Что происходило дальше, Кир вспоминал с трудом. Все закрывал серый туман, вызванный наркотиком, который, похоже, добавлялся не только в напиток, но и в пищу. Он помнил, что как?то утром проснулся в объятиях Агин, потом ее сменила другая девушка с раненой рукой, потом еще одна — они менялись то и дело так, что он даже не мог вспомнить их лица.
Все они были прекрасны и похожи на Мать?волчицу, смотревшую на него сверху с одобрительной улыбкой.
Сколько он провел здесь времени, он не знал, но однажды утром он впервые проснулся один. Около ложа лежала его одежда и пояс с оружием. Все было чистым и пахло какой?то пряной травой. Меч был наточен, и в ножнах лежал потерянный в бою кинжал.
Кир выпил настой из сосуда, который имел кисловатый ягодный вкус, и сознание его прояснилось. Он осмотрел свое тело. Раны зажили, остались небольшие шрамы. И он понял, что пробыл здесь больше месяца.
Открылась дверь, и в комнату вошла старая женщина в коричневой хламиде. Она поклонилась и сказала:
— Одинокий волк, ты исполнил свой долг перед племенем. Мать?волчица отпускает тебя, но если ты по?прежнему желаешь поговорить с ней, она ждет тебя.
— Я буду говорить с ней, — ответил он.
Женщина поклонилась и вышла за дверь. Кир оделся, застегнул пояс с оружием, на прощанье осмотрел комнату и потрепал статую по стройной ноге.
— Надеюсь, Мать?волчица, я тебя не разочаровал, — произнес он и вышел за дверь. Женщина ожидала его.