Некоторое время все молчали, насторожённо поглядывая друг на друга, а потом принялись обсуждать, как и когда отправлять детей.
Роран дождался того момента, когда уже не оставалось сомнений, что цель его достигнута, и потихоньку выскользнул из дома. Пробираясь по тёмным деревенским улицам, он высматривал Слоана и, наконец, заметил его. Мясник сидел у стены из стволов деревьев возле одного из горящих факелов, зажав свой щит между коленями. Роран тут же развернулся и поспешил к дому Слоана.
Он вошёл через чёрный ход прямо на кухню, где Катрина как раз накрывала на стол. Она с удивлением посмотрела на Рорана и воскликнула:
— Это ты! А почему ты здесь? Ты отцу сказал?
— Нет. — Он подошёл к ней и взял за руку, наслаждаясь её близостью. Ему было радостно даже просто стоять с нею рядом. — Я хочу кое о чем попросить тебя. Мы решили отправить детей, стариков и некоторых женщин в Спайн, к водопадам Игвальды. — Катрина охнула. — И я бы хотел, чтоб ты их сопровождала.
Потрясённая, Катрина вырвала у него свою руку и отвернулась, глядя на пламенеющие уголья в очаге. Она молчала довольно долго. Потом тихо сказала:
— После смерти мамы отец запретил мне даже близко подходить к этим водопадам. За последние лет десять я бывала лишь на ферме Олбима. — Она вздрогнула, голос её зазвенел от возмущения: — И как только ты можешь предлагать мне бросить отца? Тебя? Свой родной дом? И почему именно я должна уходить, если Илейн, Тара и Биргит остаются?
— Катрина, прошу тебя! — Он осторожно обнял её за плечи. — Ведь раззаки явились сюда за мной. И я не позволю, чтобы из?за меня они нанесли какой?нибудь вред тебе. Пока существует такая опасность, я не могу сосредоточиться на том, что нужно сделать в первую очередь: защитить наш Карвахолл.
— Кто же в Карвахолле станет меня уважать, если я убегу отсюда, как последняя трусиха? — Катрина вздёрнула подбородок. — Мне будет стыдно даже на глаза людям появляться и называть себя твоей женой!
— Трусиха? Никакой трусости в том, чтобы охранять и защищать детей вторах Спайна, я не вижу! Если уж на то пошло, то для того, чтобы отсюда уйти в горы, требуется даже больше мужества, чем для того, чтобы остаться!
— Боже мой! — прошептала Катрина, поворачиваясь к нему, но он видел, что глаза её сияют, а на лице написана решимость.
— Человек, за которого я хотела выйти замуж, больше не желает видеть меня рядом с собой!
Роран покачал головой:
— Это совсем не так, я…
— Это так! А что, если тебя убьют, пока я буду прятаться в горах?
— Не говори глу…
— Это не глупости! У Карвахолла почти нет надежды на спасение, и если уж нам суждено умереть, я бы предпочла умереть с тобой вместе, а не прятаться в Спай?не и жить потом без любви. Пусть те, у кого есть дети, сами о них позаботятся. Я бы так и сделала. — По щеке Катрины скатилась слеза.
Благодарность и изумление охватили душу Рорана, когда он осознал всю силу её преданности.
— Именно во имя нашей любви я и хочу, чтобы ты ушла, — сказал он, заглядывая ей в глаза. — Я догадываюсь, что ты сейчас чувствуешь. Это действительно огромная жертва для нас обоих. Но я прошу тебя об одном: согласись, давай принесём эту жертву.
Катрина вздрогнула, потом замерла; лишь пальцы нервно теребили оборку на платьице из муслина.
— Если я и принесу эту жертву, — дрожащим голосом медленно проговорила она, — то и ты должен пообещать мне, что больше никогда в жизни не потребуешь от меня ничего подобного. Ты должен пообещать, что даже если мы столкнёмся с самим Гальбаториксом и лишь у одного из нас будет возможность спастись, ты не станешь просить, чтобы этой возможностью воспользовалась я. Роран беспомощно посмотрел на неё:
— Я не могу тебе в этом поклясться!
— Как же, в таком случае, ты можешь требовать, чтобы я выполнила твою просьбу? — возмутилась Катрина. — Нет, дорогой, такова цена моего согласия, и ни золото, ни драгоценные камни, ни прекрасные слова не могут её изменить. Если ради нашей любви ты не способен принести небольшую жертву, тогда уходи, Роран Молот, я больше не желаю тебя видеть. Никогда!
«Я не могу потерять её!» И хотя душу Рорана терзала невыносимая боль, он склонил голову и промолвил:
— Хорошо, я даю тебе слово.
Катрина кивнула и, словно разом утратив все силы, опустилась на стул — напряжённая, прямая, — и, вытирая слезы рукавом платья, прошептала:
— Отец возненавидит меня за это.
— Как же ты ему об этом скажешь?
— А я не скажу! — И она решительно топнула ножкой. — Он, конечно, запретил мне заходить в Спайн, но теперь ему придётся понять: я уже взрослая и сама принимаю решения. Во всяком случае, последовать за мной он вряд ли решится; он этих гор больше смерти боится.
— Но, возможно, он ещё больше боится потерять тебя.
— Посмотрим. Кстати, к нашему возвращению — если мы, конечно, вообще оттуда вернёмся, — ты, я надеюсь, успеешь поговорить с ним о нашей помолвке? Тогда у него будет достаточно времени, чтобы остыть и как?то с этим примириться.
Роран вдруг заметил, что невольно кивает в такт её словам, но в глубине души все же таилась подлая мыслишка, что им должно очень и очень повезти, чтобы все получилось так, как они задумали.