Настойчивое дребезжание крышки на закипевшем чайнике ворвалось в их беседу, становясь все громче. Оромис встал, снял чайник с плиты и налил чаю, заваренного черничным листом.
— Значит, — сказал он, — теперь ты понимаешь.
— Да, понимаю. Но радости при этом никакой не испытываю.
— А ты и не должен испытывать радость. Зато теперь можно быть уверенным, что ты не свернёшь с пути, даже если столкнёшься с несправедливостью или жестокостью варденов по отношению к другим людям. Эти издержки неизбежны. И нельзя допускать, чтобы нас — тебя! — поглотили сомнения и страхи в тот момент, когда важнее всего сила и сосредоточенность.
Эти издержки неизбежны. И нельзя допускать, чтобы нас — тебя! — поглотили сомнения и страхи в тот момент, когда важнее всего сила и сосредоточенность. — Оромис, сцепив пальцы, смотрел куда?то в тёмные глубины своей чашки, словно изучая что?то у неё на дне. А потом вдруг спросил: — Скажи, Гальбаторикс, по?твоему, носитель зла?
— Конечно!
— А как ты думаешь, он сам себя таковым считает?
— Нет, вряд ли.
Оромис соединил кончики растопыренных пальцев и слегка постучал ими друг о друга.
— В таком случае, ты и Дурзу должен считать воплощением зла, так?
В памяти Эрагона сразу всколыхнулись отрывочные картины, возникшие перед его мысленным взором в результате той связи, что возникла между ним и Дурзой во время их поединка в Тронжхайме. Именно тогда Эрагон и узнал, как юный шейд по имени Карсаиб был пленён духами, которых сам же и вызвал, дабы отомстить за смерть своего наставника Хаэга.
— Сам по себе он, по?моему, воплощением зла не был, — задумчиво промолвил Эрагон. — Его заставили служить злу те духи, что им управляли.
— Ну а ургалы? — спросил Оромис, прихлёбывая чай. — Они?то уж настоящее воплощение зла, верно?
У Эрагона даже костяшки пальцев побелели, так сильно он сжал ложку.
— Когда я думаю о смерти, я вижу перед собой лик ургала. Они хуже диких зверей. То, что они сделали… — Он покачал головой не в силах продолжать,
— Интересно, а что бы ты сказал о людях, если бы единственное, что тебе довелось узнать о них, — это как они ведут себя во время Сражения на поле брани?
— Но это же не… — Эрагон вздохнул. — Нет, это совсем другое. А вот ургалов давно пора стереть с лица земли — всех до единого!
— Даже их самок и детёнышей? Тех, что не принесли тебе ни малейшего вреда и вряд ли когда?либо принесут? Неужели ты и невинных тоже истребил бы и тем самым обрёк всю расу на исчезновение?
— Они бы нас не пощадили, будь у них такая возможность!
— Эрагон! — горестно воскликнул Оромис. — Я бы никогда больше не хотел слышать подобные аргументы из твоих уст! Чей?то ещё поступок — тем более всего лишь возможный! — отнюдь не означает, что и ты должен поступать так же. Так может рассуждать лишь тот, кто обладает неразвитым и ленивым умом! Ты понял меня?
— Да, учитель.
Эльф поднёс кружку к губам и долго пил, не сводя ясных глаз с Эрагона.
— А что ты вообще знаешь об ургалах? — спросил он.
— Я знаю их сильные и слабые стороны, знаю, как их можно убить. А больше мне ничего знать и не нужно.
— А почему они так ненавидят людей и воюют против них, ты знаешь? Знаешь их историю, их предания или то, как они живут?
— А разве это имеет значение? Оромис вздохнул:
— Запомни, Эрагон, в определённые моменты жизни твои враги вполне могут стать твоими союзниками. Такова природа вещей.
Эрагону спорить не хотелось. Он мешал ложечкой чай в кружке до тех пор, пока в тёмной жидкости не появилась воронка с белой пеной по краям.
— Так что же, Гальбаторикс именно в такой момент и призвал ургалов к себе на службу?
— Мне кажется, это не самый лучший пример. Но ты прав.
— Довольно странно, что он так приблизил ургалов к себе. В конце концов, именно они ведь убили его дракона. А как гнусно он расправился с Всадниками? Хотя уж они?то совсем не были виноваты.
Оромис вздохнул:
— Гальбаторикс, возможно, и безумен, но все равно хитёр как лиса. Я думаю, план его заключался не только в том, чтобы использовать ургалов для уничтожения варденов и гномов — а также и всех прочих, если бы ему удалось победить при Фартхен Дуре, — тем самым убрав со своего пути по крайней мере двух главных своих врагов, но и в том, чтобы настолько ослабить самих ургалов, чтобы полностью подчинить их себе.
Изучение древнего языка поглотило почти всю вторую половину дня, а потом они перешли к магической практике. Оромис в основном объяснял своему воспитаннику то, как правильно управлять различными видами энергии — светом, теплом, электричеством и даже гравитацией, — которые поглощают силы мага быстрее всего. А потому, учил он Эрагона, безопаснее обращаться к тем видам энергии, что уже существуют в природе, и лишь направлять их с помощью грамари, а не пытаться вызвать их из небытия.
Под конец Оромис спросил:
— А как бы ты стал убивать с помощью магии?
— Я бы делал это по?разному, — откликнулся Эрагон с энтузиазмом. — Я бы, например, охотился с помощью камешка, перемещаемого с помощью магии; я бы использовал слово «джиерда», чтобы ломать ургалам шеи и конечности. А однажды словом «триста» мне удалось остановить человеческое сердце…