Она что?то прогудела в ответ.
Было сказано ещё несколько торжественных прощальных слов, и они расстались. Кружа над лесом, Эрагон и Сапфира видели внизу, на белых утёсах, две одинокие белые фигурки — Оромис с Глаэдром все ещё смотрели им вслед. Несмотря на все трудности своего пребывания в Эллесмере, Эрагон понимал, как сильно будет ему не хватать весёлого общества эльфов — ведь только здесь он наконец?то почувствовал себя дома, впервые со времени бегства из долины Паланкар.
«Я покидаю эти края совсем другим человеком!» Эрагон, закрыв глаза, крепче прижался к спине Сапфиры.
Прежде чем отправиться к месту встречи с Ориком, они сделали ещё одну остановку — у садов Тиалдари. Сапфира приземлилась у самой стены так осторожно, что не задела ни хвостом, ни крыльями ни одно из растений. Не дожидаясь, пока она сложит крылья, Эрагон спрыгнул на землю и подбежал к воротам — прежде такой прыжок мог стоить ему если не жизни, то сломанных конечностей.
Навстречу ему тут же вышел эльф, прикоснулся к губам двумя пальцами и спросил, чем может служить. Когда Эрагон, поздоровавшись, сказал, что просит аудиенции у Имиладрис, эльф ответил:
— Пожалуйста, подожди здесь, Серебряная Рука.
Не прошло и пяти минут, как из глубин сада появилась сама королева эльфов. Её алая туника казалась каплей крови на фоне одетых в белое придворных, что, как всегда, сопровождали её. После обмена традиционными приветствиями Имиладрис сказала:
— Оромис сообщил мне о твоём намерении покинуть нас. Мне это не по душе, но разве можно противостоять воле судеб?
— Нет, госпожа моя… Судьбе действительно противостоять невозможно. И мы хотели бы, о, прекрасная королева, засвидетельствовать тебе своё величайшее почтение, прежде чем покинем Эллесмеру. Мы безмерно благодарны всему вашему Дому за одежду и кров, за науку и нежную заботу. Мы перед вами в неоплатном долгу.
— О чем ты говоришь, Всадник? Это не вы у нас в долгу, а мы выплатили тебе и твоему дракону всего лишь часть того, что давно задолжали после нашего бесславного поражения при Фалле.
И все же я благодарна тебе за то, что ты столь высоко оценил гостеприимство эльфов. — Имиладрис помолчала. — Когда прибудешь в Сурду, передай мои наилучшие пожелания госпоже Насуаде и королю Оррину и сообщи им, что наше войско вскоре вторгнется в северные провинции Империи. И если нам будет сопутствовать удача и мы застанем Гальбаторикса врасплох, то постараемся раздробить его войско.
— Я непременно передам все, как ты сказала, госпожа моя.
— Кроме того, — продолжала Имиладрис, — имей в виду, что я уже направила в Сурду двенадцать самых искусных эльфийских магов. Как только они туда прибудут, то — если, разумеется, ты к этому времени будешь ещё жив, — сразу же поступят под твоё начало и постараются сделать все, что в их силах, чтобы защитить тебя от опасности и ночью и днём.
— Благодарю тебя, госпожа моя.
Имиладрис протянула руку, и кто?то из приближённых мгновенно передал ей плоский, ничем не украшенный деревянный футляр.
— Оромис преподнёс тебе свои дары, а я хочу кое?что подарить от себя. Пусть мой дар напоминает тебе о том времени, что ты провёл среди нас, под сенью этих густых сосен. — Имиладрис открыла футляр. На бархатной подушке лежал длинный тёмный лук, не натянутый, со спущенной тетивой и круто загнутыми рогами. Чеканные серебряные пластинки в виде листьев кизила украшали его гриф и концы. Рядом лежал колчан, полный новеньких стрел, оперённых перьями белого лебедя. — Теперь, когда ты обладаешь той же силой, что и мы, мне представляется самым естественным подарить тебе такой же лук, как и у всех эльфов. Я сама пела тисовому дереву, выращивая этот лук. Его тетива никогда не порвётся. А эти стрелы в твоих руках всегда попадут точно в цель — даже при самом сильном ветре.
Эрагона переполняла благодарность: это был чрезвычайно щедрый дар. Он низко поклонился королеве.
— Что я могу сказать, госпожа моя? Я понимаю, сколь высокой чести был удостоен, получив в дар столь замечательное изделие твоего несравненного искусства.
Имиладрис кивнула, словно соглашаясь с этими словами, и, обойдя его, обратилась к Сапфире:
— Сапфира! Тебе я не принесла ни одного подарка, ибо так и не смогла придумать, что могло бы тебе понадобиться или пригодиться. Но если тебе самой хотелось бы получить что?то, только назови — и это будет твоим.
«Драконам, — безмолвно отвечала ей Сапфира, — для счастья не требуется ничего из вещей. Что нам любые богатства, если наши шкуры дороже и прекрасней любого мыслимого сокровища? Нет, я вполне счастлива уже тем, что вы с такой добротой и вниманием отнеслись к Эрагону».
Имиладрис пожелала им счастливого пути и уже повернулась, чтобы уйти, но внезапно — так, что алый плащ взметнулся у неё за спиной, — остановилась и снова обернулась к Эрагону:
— И ещё одно, Эрагон…
— Да, ваше величество?
— Когда увидишь Арью, передай ей мои самые тёплые пожелания; скажи ей, что я очень люблю её и все мы в Эллесмере очень скучаем по ней. — Голос королевы звучал холодно и высокомерно, и Эрагону показалось, что она очень боится выдать свои истинные чувства. Не дожидаясь ответа, Имиладрис круто повернулась и быстро пошла прочь, вскоре исчезнув за стеной деревьев, охранявших внутренние помещения Дома Тиалдари. Следом за ней поспешили и её придворные.