— А также, — сказала Арья, — в особо официальных случаях обязателен и ещё один ответ: «У натра морранр лифа унин хьярта онр», что означает: «Да пребудет мир в сердце твоём». Это слова из благословения, сделанного одним драконом после заключения с нами окончательного перемирия. В целом это звучит так:
Атра эстерни оно тельдуин, Морранр лифа унин хьярта онр, Ун дю эваринья оно варда.
На вашем языке это значит примерно следующее: «Да сопутствует тебе удача, да пребудет мир в сердце твоём, да хранят тебя звезды».
— А как узнать, кому следует первым начинать разговор? — спросил Эрагон.
— Если твой собеседник имеет более высокий статус или же ты сам желаешь оказать честь нижестоящему лицу, тогда говори первым. Если же ты встретился с кем?то, чей статус ниже твоего, пусть первым говорит он.
Если же ты встретился с кем?то, чей статус ниже твоего, пусть первым говорит он. Но если ты не уверен в его общественном положении, в любом случае дай ему возможность заговорить первым, а если он говорить не станет, то поздоровайся сам. Таково правило.
«Это и ко мне тоже относится?» — спросила Сапфира.
Арья подобрала с земли сухой листок и растёрла его пальцами. Тёмная лесная чаща обступала их со всех сторон, даже лагерь погрузился в полную тьму, потому что гномы прикрыли угли костра влажными кусками дёрна, чтобы огонь не умер до утра.
— Поскольку ты — дракон, — ответила Арья Сапфире, — то для нас нет никого выше тебя. И никто, даже сама королева, не смеет командовать тобой. Ты можешь поступать, как хочешь, и говорить, что хочешь. Мы не имеем намерения связывать драконов соблюдением наших обычаев.
Далее она показала Эрагону, как особым образом полагается прикладывать руку к груди при встрече с королевой эльфов. Жест был весьма забавный, и руку при этом приходилось весьма хитроумно выкручивать.
— Этим жестом, — пояснила Арья, — ты показываешь, что готов верно служить королеве и полностью ей подчиняться.
— Это что, тоже клятва верности вроде той, какую я принёс Насуаде?
— Нет, это всего лишь жест вежливости и не более того.
Эрагон перебирал в уме те разнообразные формы приветствий, которым Арья его уже научила. Тут было важно все: кого ты приветствуешь — мужчину или женщину, взрослого или ребёнка, мальчика или девочку; каковы его ранг и положение в обществе, и так далее. Список этих особенностей казался Эрагону ужасно длинным, но он понимал, что его придётся запомнить как следует.
Когда он более?менее усвоил азы эльфийского этикета, Арья встала, отряхнула ладони и сказала:
— Если не будешь забывать эти основные правила, то все у тебя получится. — Она повернулась, чтобы уйти, но Эрагон остановил её:
— Погоди. — И чуть было не схватил её за руку. Хорошо ещё, что она, похоже, не заметила этой вольности.
Арья оглянулась через плечо и вопросительно на него посмотрела. У Эрагона от этого взгляда прямо?таки мурашки поползли по спине. Он тщетно пытался выразить на языке эльфов обуревавшие его чувства, но в итоге сумел лишь спросить:
— Ты здорова, Арья? С тех пор, как мы покинули Хедарт, ты выглядишь какой?то особенно печальной. — Увидев, как застыло лицо Арьи, превратившись в белую маску, Эрагон с ужасом понял, что опять нарушил какое?то святое правило, хотя, как ему казалось, никого подобный вопрос обидеть не мог.
— Я надеюсь, — холодно сказала она, — что когда мы окажемся в Эллесмере, ты не позволишь себе подобной фамильярности в разговоре со мной. Если, конечно, не захочешь нанести мне публичное оскорбление. — И, не прибавив больше ни слова, она повернулась и пошла прочь.
«Беги за ней! — воскликнула Сапфира. — Мы не можем допустить, чтобы она на тебя сердилась. Ступай и извинись».
Вся гордость Эрагона разом восстала:
«Нет! Это её вина, а не моя!»
«Немедленно извинись, Эрагон, иначе я принесу к тебе в палатку падаль!» — пригрозила ему Сапфира.
«Но что же я ей скажу?»
Сапфира на минутку задумалась, потом сказала, как ему следует поступить, и Эрагон без лишних слов бросился вдогонку за Арьей. Он забежал вперёд и остановился лицом к ней, заставив и её остановиться. Она окинула его высокомерным взглядом, а он, коснувшись двумя пальцами губ, почтительно склонил голову и сказал:
— Арья Свиткона! — Именно так полагалось обращаться к благородной даме, известной своей мудростью. — Я от всей души нижайше прошу тебя: прости мне невольную грубость, вызванную лишь нашим беспокойством о тебе.
Мы многим тебе обязаны, и, как нам казалось, самое меньшее, что мы могли бы в свою очередь сделать для тебя, это предложить нашу помощь, конечно, ты согласишься её принять.
И Арья, явно смягчившись, ответила:
— Я ценю вашу заботу. Я была неправа и говорила с вами дурно. — Она потупилась и как?то болезненно застыла. — Ты спрашиваешь, Эрагон, что меня тревожит? Ты действительно хочешь это знать? Хорошо, я скажу тебе. — И она еле слышно призналась: — Я боюсь.
Онемев от изумления, Эрагон так и остался стоять в темноте, когда Арья прошла мимо, направляясь в лагерь.
КЕРИС
На четвёртый день пути гном Шрргниен, поравнявшись с Эрагоном, спросил у него:
— А правда, что у людей на каждой ноге по пять пальцев? Сам?то я никогда за пределами нашего королевства не бывал, вот и не поверил.