— Кнурлхайм, Каменная Голова — вот как я тебя назвал! Я ведь тебя уже почти целый час разбудить пытаюсь!
Эрагон рывком встал на ноги, соскочил со стола и пошатнулся. Ноги казались ватными, в голове мелькали какие?то обрывки мыслей и неясные воспоминания о прошлой ночи.
«Сапфира, ты как?» — мысленно спросил он, неловко поворачиваясь к ней.
Она медленно выгнула шею и посмотрела на него, с отвращением облизываясь и показывая алый язык и острые зубы — точно кошка, съевшая что?то нехорошее.
«Да вроде… цела. Моё левое крыло, правда, ведёт себя как?то странно: похоже, как раз на него я и приземлилась.
«Да вроде… цела. Моё левое крыло, правда, ведёт себя как?то странно: похоже, как раз на него я и приземлилась. А вот голова… Ох, в неё точно тысяча раскалённых стрел вонзилась!»
— Никто не пострадал, когда она тут рухнула? — озабоченно спросил Эрагон у Орика.
В широкой груди гнома что?то захлюпало: он явно пытался подавить смех:
— Да нет, хотя двое слегка расшиблись, когда со стульев попадали — уж больно смеялись. Ещё бы! Пьяный дракон, который ещё и кланяться вздумал! Да об этом у нас столько песен сложат! (Сапфира слегка шевельнула крыльями и жеманно отвернулась.) Мы решили так вас и оставить — все равно тебя, Сапфира, мы бы с места не сдвинули. Хотя наш главный повар весьма опасался, что ты и остальные запасы его драгоценного напитка опустошишь, как те четыре бочки, которые ты уже выпить успела!
«Вот?вот! А ты ещё мне говорила, что я слишком много пью! — язвительно заметил Эрагон. — Да если б я четыре бочки разом вылакал, то наверняка бы концы отдал!»
«Естественно. Куда тебе до нас, драконов», — невозмутимо отвечала Сапфира.
Орик сунул Эрагону какой?то свёрток.
— Вот, надень. Это куда больше подходит для погребальной церемонии. Да поспеши, времени у нас совсем нет.
Эрагон судорожно принялся переодеваться. В свёртке оказалась белоснежная рубаха с завязками на запястьях и кружевными манжетами, красная куртка, отделанная золотым кантом и вышивкой, чёрные штаны, блестящие чёрные башмаки с подковками и потрясающая шляпа, которая под подбородком крепилась ремешком с большой красивой застёжкой.
Эрагон поплескал в лицо водой и постарался как?то привести в порядок встрёпанные волосы. Затем Орик прямо?таки поволок их с Сапфирой к южным воротам Тронжхайма.
— Процессия начнётся оттуда, — пояснил он на ходу, с поразительной скоростью переставляя свои короткие толстые ножки, — ведь именно туда тело Аджихада принесли три дня назад, а путь покойника к могиле нельзя прерывать, иначе душа его не будет знать покоя.
«Старинный обычай», — заметила Сапфира и слегка пошатнулась.
Эрагон кивнул. В Карвахолле людей обычно хоронили либо прямо на ферме, либо на маленьком деревенском кладбище. Похороны сопровождались исполнением печальных старинных баллад, а затем устраивались поминки, на которых присутствовали друзья и родные покойного.
«А ты до конца?то выдержать сможешь?» — спросил он Сапфиру, заметив, что она снова пошатнулась.
Дракониха презрительно наморщила нос.
«Естественно! И похороны, и назначение Насуады. Но потом мне непременно надо будет поспать, чума забери этот их медовый напиток!»
Эрагон снова повернулся к Орику и спросил:
— А где Аджихад будет похоронен?
Орик даже шаг замедлил, настолько это, видимо, был серьёзный вопрос. Осторожно глянув на Эрагона, он сказал:
— Это послужило предметом жаркого спора среди наших племён. Когда умирает гном, то, согласно нашим верованиям, его нужно непременно запечатать в камень, иначе он никогда не найдёт путь к своим предкам. Видишь ли, тема смерти вообще очень сложна… Я не могу вдаваться в подробности, но мы, гномы, ни перед чем не остановимся, чтобы обеспечить Аджихаду достойные похороны! Ибо вечный позор падёт на ту семью и тот Дом, где позволят своему покойному сородичу лежать в более лёгкой среде!
Видишь ли, под Фартхен Дуром есть особый зал, который служит домом всем умершим кнурланам. Именно туда и должны отнести Аджихада. Он человек, так что его нельзя хоронить вместе с гномами, но для него уже вырублен чуть в стороне подобающий его званию альков, где он и будет похоронен со всеми должными почестями. И вардены смогут посещать его могилу, не тревожа наши священные гроты.
— Ваш король очень много делал и делает для варденов, — заметил Эрагон.
— Ваш король очень много делал и делает для варденов, — заметил Эрагон.
— Некоторые считают, что слишком много! — кратко ответил Орик.
Мощные ворота были уже подняты и висели на скрытых в стенах цепях; в Фартхен Дур вливался слабый дневной свет. Перед открытыми воротами стояло множество людей, уже построившихся в длинную колонну. Аджихад лежал впереди на белых мраморных носилках, которые приготовились нести шестеро воинов в чёрных латах. На голове у вождя варденов красовался шлем, инкрустированный самоцветами; согнутые на груди руки сжимали рукоять обнажённого меча; рукоять была из слоновой кости. Часть тела и ноги покрывал боевой щит. Серебряная кольчуга, сверкавшая так, что казалась сплетённой из лунных лучей, тяжёлыми складками ниспадала на носилки.
Рядом стояла Насуада, мрачная, решительная, опоясанная мечом и державшаяся очень прямо, хотя слезы так и текли у неё по лицу. Чуть поодаль Эрагон заметил Хротгара в тёмных одеждах и Арью; далее выстроился весь Совет Старейшин с опечаленными лицами, вполне соответствовавшими моменту, а за ними виднелась целая река обитателей Тронжхайма.