Эрагон встал так, чтобы эти светящиеся капли древесной крови оказались как бы обрамлены пушистыми юными иголками, затем, прикрыв глаза, постарался как можно лучше представить все это себе мысленно и произнёс заклятие.
Поверхность серой таблички вспыхнула, расцвела множеством красок, смешивая их и создавая все новые и новые оттенки. Затем цветные пятна перестали двигаться, и Эрагон увидел перед собой совершенно живое, чувственное изображение. Да, именно это он и хотел воспроизвести! Смола и иголки на переднем плане были переданы с удивительной точностью, а все остальное как бы расплывалось, словно он видел его сквозь полузакрытые веки. Однако созданный им фэйртх не имел ничего общего с чётким, ясным рисунком Илирии, автором которого был Оромис.
Эрагон подал эльфу табличку. Тот с минуту рассматривал фэйртх, потом сказал:
— У тебя необычный образ мыслей, Эрагон?финиарель. У большей части людей возникают большие трудности, когда их просишь сосредоточиться и воспроизвести нечто узнаваемое. Ты же, напротив, впитываешь знания об окружающем тебя мире, как губка, особенно если что?то тебе интересно, и проникаешь порой в самую суть вещей. Однако твоё видение мира все же несколько узковато. Здесь та же проблема, что и с медитацией: тебе необходимо раскрыться полностью, максимально расширить своё поле зрения, воспринимая все вокруг и не задумываясь, важно это для тебя или нет. — Отложив в сторону созданный Эрагоном фэйртх, Оромис протянул Эрагону чистую табличку. — Попытайся ещё раз, я скажу тебе…
— Привет тебе, Всадник!
Эрагон вздрогнул и обернулся.
— Попытайся ещё раз, я скажу тебе…
— Привет тебе, Всадник!
Эрагон вздрогнул и обернулся. Перед ним стояли Орик и Арья, явно только что вынырнувшие из леса. Гном приветственно поднял руку. Борода его была аккуратно подстрижена, расчёсана и заплетена в косу, волосы аккуратно приглажены и стянуты на затылке в хвостик. Благодаря заботам эльфов он щеголял в красивой новой тунике из красно?коричневой материи, расшитой золотой нитью. Выглядел Орик прекрасно, и вид его ни в малейшей степени не свидетельствовал о том, в каком состоянии он прошлой ночью явился к Эрагону.
После обмена традиционными приветствиями Оромис спросил:
— С чем связан ваш столь неожиданный визит? Я, разумеется, рад видеть вас обоих, но сейчас мы, как вы и сами видите, работаем над весьма важными вещами.
— Прошу простить нас, Оромис?элда, — сказала Арья, — но…
— Это моя вина! — вмешался Орик. И, быстро глянув на Эрагона, пояснил: — Меня послал сюда Хротгар, дабы быть уверенным, что Эрагон получит должное воспитание. У меня нет сомнений, что так оно и происходит, но я обязан собственными глазами посмотреть, как проходят его занятия, чтобы, вернувшись в Тронжхайм, мог дать своему королю правдивый отчёт обо всем.
— Те знания, которые я даю Эрагону, он не имеет права делить ни с кем, — твёрдо ответил Оромис. — Тайны Всадников принадлежат им одним!
— Я понимаю, — сказал Орик, — однако мы живём в неустойчивую эпоху. Скала, что когда?то стояла недвижимо, теперь расшаталась. Мы должны приспосабливаться, чтобы выжить. Столь многое сейчас зависит от Эрагона, что и мы, гномы, имеем право знать, идёт ли процесс его обучения так, как нам было обещано. Неужели ты считаешь, что наша просьба так уж неразумна?
— Хорошо сказано, мастер Гном, — одобрительно кивнул Оромис. Он помолчал, как всегда сложив кончики пальцев вместе и постукивая ими друг о друга. Потом спросил: — В таком случае могу я предположить, что для тебя это вопрос долга?
— И долга, и чести.
— Значит, ты не отступишься?
— Боюсь, что нет, Оромис?элда, — вздохнул Орик.
— Хорошо. Раз так, можешь остаться до конца наших занятий. Это тебя удовлетворит?
Орик нахмурился:
— Так вы что же, уже кончаете урок?
— Мы только что начали.
— Ну, тогда конечно удовлетворит! По крайней мере — на какое?то время.
Все это время Эрагон тщетно пытался перехватить взгляд Арьи, но она смотрела только на Оромиса.
— Эрагон!
Эрагон вздрогнул и, глупо хлопая глазами, очнулся от мечтаний и посмотрел на эльфа.
— Да, учитель?
— Во время занятий нельзя думать о посторонних вещах, Эрагон. Я хочу, чтобы ты сделал ещё один фэйртх. Открой душу и сосредоточься.
— Хорошо, учитель.
Эрагон растерянно крутил в руках табличку. Руки у него стали влажными при мысли о том, что его работу будут судить также Орик и Арья. Ему очень хотелось хорошо выполнить задание и доказать гному, что Оромис — отличный учитель, но он никак не мог сосредоточиться на сосновых иголках и смоле. Арья притягивала его, точно рудная жила — магнит; все его мысли вертелись вокруг неё, как он ни старался отвлечься.
Убедившись, что не в силах бороться с самим собой, Эрагон мысленно представил себе Арью, на что ему потребовалось всего несколько мгновений, ибо он знал её черты лучше, чем свои собственные, и произнёс заклинание на древнем языке, вложив в него все своё преклонение перед прекрасной эльфийкой, всю свою любовь и… страх.
Результат превзошёл все его ожидания; он на минуту просто потерял дар речи.
На фэйртхе ему удалось изобразить голову и плечи Арьи на фоне довольно тёмном и неразборчивом, но в глазах её словно светились отблески костра, и вся она казалась совсем не такой, как в действительности.
Но такой, какой её себе представлял сам Эрагон: загадочной, прекрасной, самой прекрасной женщиной на свете. В изображении было немало недостатков, однако же оно дышало необычайной страстностью и силой. «Неужели я вижу её именно такой?» — думал Эрагон. В лице изображённой им женщины явственно читались мудрость и безусловная власть над противоположным полом — та, что сродни магии.
Словно откуда?то издалека до него донёсся голос Сапфиры: «Будь осторожен…»