У растений сознание оказалось совсем иным, нежели у зверей: они все воспринимали более медленно, более целенаправлейно и отстраненно, однако же были в своём роде ничуть не менее восприимчивы и чувствительны ко всему окружающему, чем сам Эрагон. Едва ощутимая пульсация их многочисленных сознаний, сливаясь воедино, вызывала у Эрагона ощущение гигантских сверкающих мягким и вечным светом созвездий, где каждая крошечная звёздочка, каждая искорка света олицетворяет отдельную жизнь. Даже на самых бесплодных, казалось бы, участках земли разнообразная жизнь так и кишела. Да и сама земля, безусловно, была существом живым, разумным, чувствующим и весьма чувствительным.
Значит, разумные формы жизни существуют повсюду!
Теперь Эрагон в этом не сомневался и, по мере погружения в мысли и чувства различных живых существ и предметов, обретал все более глубокое внутреннее умиротворение, настолько глубокое, что временами, казалось, переставал существовать как отдельная личность. Он позволял себе превращаться в ничто, в пустоту, способную лишь воспринимать голоса всего мира. Ничего теперь не ускользало от его внимания, ибо внимание его уже более не сосредоточивалось ни на чем конкретном.
И он сам становился частью этого леса и его обитателей.
«Может, именно так мир вокруг воспринимают и чувствуют боги?» — размышлял Эрагон, приходя в себя после медитации.
Этот урок длился дольше обычного. Завершив его, Эрагон вернулся к домику, разыскал Оромиса, который сидел за столом и что?то писал, опустился перед ним на колени и сказал:
— Учитель, мне удалось выполнить твоё задание: я слушал до тех пор, пока не перестал слышать.
Оромис отложил перо и задумчиво посмотрел на Эрагона:
— Ну?ка, расскажи подробнее.
И Эрагон часа полтора в мельчайших подробностях рассказывал ему о различных сторонах жизни растений и животных на самой лужайке и её окрестностях, пока Оромис не остановил его, подняв руку.
— Да, теперь ты меня убедил. Ты действительно слышал все, что можно было услышать. Но все ли из этого ты понял?
— Нет, учитель, что ты!
— И это справедливо. Так и должно быть. Понимание придёт с возрастом… Отлично, Эрагон?финиарель! Просто отлично! Я тобой очень доволен. Если бы это происходило в Илирии — в те времена, когда Гальбаторикс ещё не успел захватить власть, — тебя прямо сейчас можно было бы назвать окончившим полный курс подготовки и принять в полноправные члены ордена.
Я сам попросил бы о том, чтобы тебе были дарованы все права и привилегии, положенные лишь самым старшим из Всадников. — Оромис был явно взволнован. Он встал, но слегка держался за край стола и чуть покачивался. — Помоги мне, Эрагон, подойди ближе, и я обопрусь о твоё плечо. Я хочу выйти наружу, но тело моё что?то плохо мне повинуется.
Эрагон поспешно бросился к нему, приняв на себя невеликий вес престарелого Всадника. Они медленно прошли к ручью, весело бежавшему к утёсам Тельнаира, и Оромис сказал:
— Теперь, когда ты достиг достаточно высокого уровня познаний, я могу открыть тебе одну из величайших тайн магии, которая, возможно, неведома даже Гальбаториксу. С ней связаны твои — и мои — надежды на то, что ты сумеешь сравниться с ним в мастерстве владения магией. — Взгляд старого эльфа стал пронзительным. — Скажи мне, Эрагон, что составляет суть магии?
— Энергия. Магическое заклинание вызывает расход такого же количества энергии, какое потребовалось бы для выполнения той же задачи обычными средствами, то есть без применения волшебства.
Оромис кивнул:
— А откуда берётся эта энергия?
— Из тела мага?заклинателя.
— И непременно только оттуда?
Мысли Эрагона заметались; он понимал, что Оромис неспроста задал этот вопрос, и пытался отыскать все его скрытые значения.
— То есть ты хочешь сказать, что энергия может проистекать и из другого источника? — неуверенно спросил он.
— Именно это и происходит, когда Сапфира помогает тебе сотворить те или иные чары.
— Да, но между мной и Сапфирой существует необычная, неразрывная связь! — запротестовал Эрагон. — И благодаря этому я могу порой как бы заимствовать её энергию. А если я вздумаю заимствовать её у кого?то ещё, то должен буду проникнуть… — И он вдруг замолк, поняв, к чему клонит Оромис.
— Да, ты должен будешь проникнуть в мысли другого существа или существ — тех, кто передаст тебе свою энергию, — закончил за него Оромис. — Сегодня ты доказал, что способен на определённом уровне воспринимать даже самые мельчайшие проявления жизни. И теперь… — Он закашлялся, прижимая руку к груди, и продолжил: — Я хочу, чтобы ты сейчас извлёк из этого ручья водяной шарик, пользуясь лишь той энергией, которую сможешь почерпнуть в окружающем тебя лесу.
— Хорошо, учитель.
Эрагон мысленно проник в сознание растений и животных, находившихся от него поблизости; он чувствовал, что мысли Оромиса постоянно соприкасаются с его собственными; старый эльф внимательно наблюдал за действиями своего ученика и оценивал их. Хмурясь от усилий, Эрагон сосредоточился и попробовал извлечь необходимое количество энергии из окружающего мира и удержать её в себе, пока сам не будет готов применить магию и выпустить её на свободу…