— Послушайте, доктор, может, вам будет удобнее… в одежде?
Он оставил без внимания ее предложение и прошипел:
— Кто такая Руби Шарп? — Ария стихла и тут же загремела вновь — казалось, громче прежнего. — Я обнаружил у себя в кабинете ЭЭГ женщины по имени Руби Шарп. Я никогда не слышал о такой.
— Это… это пациентка, — ответила Лорна, не сводя глаз с провода и неугомонных рук доктора. — Поступила вчера вечером.
— Вы приняли пациента без направления? Без моего разрешения?
— Она… по-моему, ее знает доктор Мэдисон. Она сказала, что разговаривает во сне.
— Это так? Она разговаривала во сне?
— Она… да, разговаривала. Сегодня утром я сделала расшифровку. Но…
— Что — но?
Лорна мешкала — ее удерживал не только страх, но и непонимание. Это событие весь день ее беспокоило: она не понимала тайн и событий, что связывали Руби и Клео, но эти двое явно знали друг друга с незапамятных времен. Как не понимала Лорна и того, что Руби пытается сообщить своей бывшей подруге — или бывшей любовнице, не важно, — изливая этот непрерывный, заклинающий поток слов, который пленка зафиксировала минувшей ночью. Но одно она знала точно: Руби не спала. Лорна не сказала об этом доктору Мэдисон, но у нее не было никаких сомнений.
Но одно она знала точно: Руби не спала. Лорна не сказала об этом доктору Мэдисон, но у нее не было никаких сомнений. Доказательством служили показания полисомнографа.
— Ну, она разговаривала, но не спала, — объяснила Лорна, запинаясь. — Думаю, она все выдумала по неизвестной мне причине.
Доктор Дадден скользнул по ней взглядом и рассмеялся — пронзительным, безрадостным смехом, в котором явно сквозила маниакальная одержимость.
— Понятно, — сказал он. — Понятно, они уже приступили. Они уже засылают сюда шпионов. Проникают в клинику под личиной пациентов. Вынюхивают под покровом ночи. Я не удивлюсь, если они натыкали повсюду камеры и микрофоны. Да, началось, это точно. Но они больше не протащат сюда своих людей, и знаете почему? Потому что отныне никаких пациентов не будет. Отныне, Лорна… — он приблизился к ней, держа провод на уровне шеи, — …отныне останемся только я и вы. — Они стояли в нескольких дюймах друг от друга, глядя глаза в глаза. Наконец он опустил провод, клещами стиснул ее запястье и сказал:
— Пойдемте со мной.
Дадден подтолкнул Лорну ко второй двери — в дальнем конце лаборатории, к двери, за которой, похоже, исчезал длинный шлейф проводов. Он дернул дверь свободной рукой, и Лорна завопила во второй раз — как только увидела огромную плексигласовую клетку с гигантским поворотным кругом и голубоватой водой.
— Отпустите меня! — закричала она. — Куда вы меня ведете?
— Возьмите себя в руки, женщина, ради бога. Вам нечего бояться. Вы видите перед собой самую замечательную научную установку, когда-либо созданную человеческим разумом. Вы должны гордиться своей избранностью.
— Отпустите меня, — повторила Лорна. — Отпустите!
— Мне нужна ваша помощь, — сказал доктор Дадден. — Вот и все. Мне нужна ваша помощь в маленьком эксперименте. Нас должно быть двое, Лорна, иначе пропадет весь смысл. Для танго требуются двое. Не забывайте об этом.
Лорна пристально посмотрела на него — скорее сердито, чем испуганно.
— У меня нет никакого желания танцевать с вами танго, доктор. Ни сейчас, ни когда-либо еще. И я не хочу заниматься этим… — она кивнула в сторону клетки, — …вместе с человеком, который несомненно сошел с ума.
От последних слов доктор Дадден поморщился, словно его кольнули булавкой. И хватка на запястье Лорны начала вдруг чудесным образом ослабевать. Жгучая ярость в его глазах унялась, затухла до едва заметного мерцания, пробивавшегося сквозь нечто другое — холодное и пустое: жесткое излучение презрения, смешанное с горечью смирения. Он выпустил ее запястье и отступил.
— Ну конечно, — сказал он. — Как глупо с моей стороны. В конце концов, с какой стати вам отличаться от остальных? С какой стати вам быть более свободомыслящей?
В плексигласовой стенке имелась почти невидимая дверца, чуть приоткрытая; именно к ней тянулись провода, подключенные к голове доктора Даддена, их жгут пересекал круг и нырял в отверстие вверху деревянной перегородки, разделявшей клетку надвое. Доктор Дадден подобрал шлейф, открыл дверцу и ступил на поворотный круг.
— Нет, я не должен забывать, что я один, — продолжал он. — Совсем один. Никто не способен понять, никто не способен даже приблизиться к пониманию. Я так далеко ушел вперед… Понадобятся годы и годы, чтобы осознать все значение моего дела. — Он улыбнулся, печально и саркастично. — Очень хорошо, Лорна, можете идти. Со мной все будет в порядке. В любом случае, через несколько дней они придут и найдут меня. Они придут очень скоро.
— Кто придет? — Лорна была на грани отчаяния.
— О чем вы говорите?
Он покачал головой и закрыл плексигласовую дверцу.
— Доктор Дадден…
Но он ее уже не слышал. Лорне оставалось лишь беспомощно наблюдать, как он садится на круг, скрещивает ноги, складывает руки на груди — словно готовится к медитации. Затем доктор Дадден заговорил, но обращался он к себе, а не к Лорне. Поначалу слова было трудно разобрать. Лорна уже собралась бежать наверх, звонить в скорую, но до нее вдруг дошло, что это за слова.