Прогуливался он большую часть второй половины дня — сначала по городу, отыскивая некогда любимые места и уже без всякого удивления не обнаруживая их. Не стало кафе «Валладон» — на его месте теперь была книжная лавка христианской литературы. Исчез ресторан «Планетарий» — его заменили турцентр и непрезентабельный музей, который предлагал ознакомиться с местной историей в интерактивном режиме. Библиотека, впрочем, стояла на месте, как и «Полумесяц», и гостиница «Корона», где иногда останавливались его родители; никуда не делся и кинотеатр — с проблеском профессионального интереса Терри отметил, что там крутят «Историю игрушек», «Клетку для пташек»[28]и «Два сапога пара» — 4. Воздух в городе был каким-то спертым, в нем ощущалась затхлость, своего рода аромат грустных воспоминаний, которые возвращаются к тебе, когда открываешь забытый ящик со старым барахлом. Очень скоро Терри впал в полное уныние. И тогда он двинулся к Эшдауну по тропе над скалистым обрывом, которой в студенчестве лениво пренебрегал, но теперь тропа неудержимо манила обещанием энергичных физических упражнений и очищающим бризом. Терри рассчитал, что если поторопится, то вернется в клинику минут за десять до назначенной на пять часов встречи с доктором Дадденом.
Терри рассчитал, что если поторопится, то вернется в клинику минут за десять до назначенной на пять часов встречи с доктором Дадденом.
***
В то время как Терри решительно шагал вдоль обрыва к Эшдауну, Сара медленно и задумчиво возвращалась парком домой. Вчерашняя встреча с Руби все еще будоражила ее воспоминаниями.
Шла последняя неделя июня, но лето еще не заявило о себе во весь голос. Нескольких солнечно-облачных дней оказалось достаточно, чтобы большинство лондонцев решило, будто наступило тепло, и повсюду можно было видеть тенниски, шорты и футболки, хотя небо серело хмарью, а крепкий северный ветер упорно грозил мелким дождичком. Даже в своем строгом учительском костюме Сара то и дело поеживалась от холода, и потому увидев на скамейке Элисон Хилл, она первым делом подумала, что девочка продрогла и очень одинока.
Сегодня в школе устроили спортивные состязания, поэтому уроки во второй половине дня отменили. Сара посмотрела начало соревнований и решила, что в ее присутствии особой нужды нет. Школьники, не участвовавшие в состязаниях, могли выбрать на свое усмотрение — остаться болеть за спортсменов или уйти домой. То, что Элисон не выбрала ни то, ни другое, встревожило и удивило Сару.
— Здравствуй, — сказала она, нависая над маленькой фигуркой. — Что ты здесь делаешь, да еще совсем одна?
— Просто сижу, — спокойно ответила Элисон.
— Ну, тогда… ты не против, если я немного посижу рядом?
Элисон, у которой не было особого выбора, покачала головой.
— Не стала смотреть соревнования? — спросила Сара, опускаясь на скамью.
— Нет.
— Скучновато, да?
— Угу.
— Так… — Сара помолчала, обдумывая вопрос. — Ты живешь где-то неподалеку? Наверное, мы почти соседи.
— Рядом, — согласилась Элисон. Она махнула в сторону парковых ворот. — Вон там. Не на главной дороге, но близко.
— Ты имеешь в виду улицу Семи Сестер?
— Да.
— Ну что ж, совсем рядом с моим домом, — сказала Сара.
Формально, конечно, это ложь, но в данных обстоятельствах вполне оправданная ложь, — подумала она.
— Хочешь, пойдем домой вместе? По парку лучше не ходить в одиночку.
— Я не могу попасть домой, — сказала Элисон. — Мама на работе.
— А ключа у тебя нет?
Элисон покачала головой.
— Никак не могу найти. Он лежал в ранце. Наверное, оставила его дома.
— А когда твоя мама вернется?
— Она сказала, что в семь.
То есть еще через четыре часа. Выяснив, что у Элисон нет родственников или соседей, которым можно было бы позвонить, Сара пришла к неминуемому, хотя и вынужденному решению. Отказавшись от смутных планов принять душ, подремать, прочесть несколько глав из романа Лорри Мур[29]и наконец засесть за отчеты, она предложила:
— А как насчет того, чтобы пойти ко мне? Отдохнешь, попьешь чаю, посмотришь телевизор.
Не выказав восторга, Элисон сдержанно кивнула.
— Хорошо.
— Тогда пойдем?
Они встали и молча дошли до ворот парка. Сара гадала, почему Элисон не упомянула отца. Ей смутно помнился разговор в учительской несколько месяцев назад. Отца у девочки не было, в этом Сара не сомневалась, но вот бросил он семью недавно, или, может, его вообще никогда не было, она не знала. Сара вспомнила то странное стихотворение Элисон, и подозрение ее переросло в уверенность.
— Ты на днях прочла замечательное стихотворение, — сказала Сара. — Тебе кто-нибудь помогал? У тебя есть дома телескоп? Тебе нравится смотреть на звезды?
Элисон застенчиво покачала головой.
— Тебе кто-нибудь помогал? У тебя есть дома телескоп? Тебе нравится смотреть на звезды?
Элисон застенчиво покачала головой.
— Нет, просто… я начала писать, и слова сами пришли…
— Очень грустное стихотворение, — сказала Сара. — Мне было жалко звезды, жалко, что они остались одни, после того как самая большая умерла. Ты с самого начала хотела написать грустное стихотворение?
— Ну… — начала Элисон и замолчала.
Сара поняла, что расспросами она ничего не добьется. И еще поняла, что не может смириться с мыслью, что Элисон всю вторую половину дня проведет у нее дома, будет сидеть на краешке дивана, подавленная и испуганная, жевать печенье и тусклыми от скуки глазами смотреть детский канал. И поэтому отсрочки ради они завернули в ближайший «Макдоналдс», где Сара взяла кофе (или нечто, имитирующее кофе), а Элисон — филе-о-фиш и шоколадный коктейль. Казалось, визит в кафе немного взбодрил девочку, хотя разговорчивей она не стала; через пятнадцать минут беседа окончательно выдохлась.