— И чем именно?
— Болезнью, разумеется. — Дадден двинулся по тропинке, которая в этом месте подходила особенно близко к краю обрыва. С прежней напыщенностью он продолжал:
— Болезнь, Терри, самая распространенная, самая опасная для жизни болезнь! Забудь про рак, забудь про рассеянный склероз, забудь про иммунодефицит. Если ты проводишь в постели по восемь часов в сутки, значит, сон укорачивает твою жизнь на треть! Все равно что умереть в пятьдесят лет — и это происходит со всеми. Это не просто болезнь, это чума! И ни у кого нет к ней иммунитета, понимаешь. Ни у кого, за исключением… — он повернулся к Терри и глубоко вздохнул — то ли от нахлынувших чувств, то ли от напряжения, — …за исключением тебя.
— Грегори, — сказал Терри (он впервые произнес это имя, с немалым трудом спихнув его с языка), — куда мы идем?
— Не знаю, как ты, — ответил доктор Дадден, — а я иду купаться.
Он включил фонарик и внезапно пропал за краем обрыва. Они подошли к крутой и узкой тропинке, прорубленной в отвесной скале, — она, как теперь вспомнил Терри, вела к песчаному пляжу, на который он сам изредка спускался в студенческие годы. Он потоптался у сомнительного на вид спуска, а затем последовал за прыгающим лучом фонарика, тихо матерясь под нос.
— Так вот, — донесся голос Даддена из темноты, — меня называют оригиналом, так ведь? Прекрасно. А я лишь пытаюсь вернуть человечеству одну треть жизни, только и всего. Я лишь пытаюсь увеличить на тридцать три процента среднюю продолжительность жизни каждого мужчины, женщины, ребенка на этой проклятой планете. Господи, разве эта цель не оправдывает страдания нескольких крыс? Или мук нескольких симпатяг-щенков? — Он замолчал, преодолевая неожиданно возникший на пути скользкий участок скалы, с которого осыпалась песчаная почва. Потом закричал еще громче, чтобы его можно было расслышать за грохотом волн. — И даже смерть человека, если на то пошло? Один смертельный случай? Неужели это такая уж большая цена?
Терри почти не вслушивался в его речь, поскольку думал лишь о том, как бы не рухнуть в пропасть, — он отставал все больше и больше. Наконец тропинка стала более пологой, под ногами зашуршал песок. Терри поравнялся с доктором Дадденом и с удивлением обнаружил, что тот успел полностью обнажиться.
— Ну как ты? — сказал доктор. — Не прочь?
— Простите?
— Искупаться, приятель, искупаться.
— Не холодно?
— Да ладно тебе, неженка, скидывай свое тряпье. Два славных взрослых парня, нагие в лунном свете: разве могут небеса не обратить на нас внимания?
— Как-то неспокойно.
— За жопу хватать не буду. Этого можешь не бояться.
— Я не умею плавать, — возразил Терри. Ложь была неоригинальной, но действенной.
— Многое теряешь. Ладно, присмотри за одеждой.
Странная просьба ночью на пустом берегу, но Терри кивнул в знак согласия и стал смотреть, как его спутник семенит к морю. Как только бледная, волосатая спина скрылась в темноте, он быстро поднял пиджак доктора, нашел два золотых ключа и снял их с цепочки. Спешка оказалась не лишней — не прошло и двух минут, как доктор Дадден вернулся, трясясь всем теплом и хрипя больше обычного. Губы его посинели, пенис скукожился до размеров опенка.
— Боги, — простонал он, натягивая трусы и засовывая облепленные песком ноги в штанины. — Бодрит. Вот настоящее испытание для человека.
— С вами все в порядке? — спросил Терри, помогая ему надеть рубашку. Руки доктора Даддена тряслись так, что он с трудом мог застегнуть пуговицы.
— Со мной? В порядке? Конечно. Мы, шотландцы, ребята крепкие. Я не в первый раз такое проделываю.
— Зато может оказаться последним, если мы не доберемся до дома как можно скорее.
— Чепуха, приятель, — сказал доктор Дадден.
Но все-таки проворно взобрался по тропинке. Он все еще дрожал, когда они добрались до холла Эшдауна. Настало время пожелать друг другу спокойной ночи.
— Ты очень опоздал с отбоем, — сказал доктор Дадден. На каменные плиты холла с него стекала соленая вода. — Извинись за меня перед Лорной. Скажи, что это я занял тебя разговорами.
— Обязательно.
— И подумай о том, что я тебе сказал. Завтра я уезжаю на пару дней, так что можешь не спешить с решением.
— Хорошо, — согласился Терри. — Я подумаю.
Доктор Дадден протянул руку, звучно зевнув.
— Тогда спокойной ночи.
— Вы уже ложитесь?
Доктор взглянул на часы.
— Хорошо, — согласился Терри. — Я подумаю.
Доктор Дадден протянул руку, звучно зевнув.
— Тогда спокойной ночи.
— Вы уже ложитесь?
Доктор взглянул на часы.
— Только на четыре часа. Поставлю будильник на три. На три десять, если быть точным. Я знаю, это возможно. И доказательство тому — ты.
Терри улыбнулся, пожал доктору руку и проводил его взглядом, пока тот не скрылся в коридоре второго этажа. Подождал еще минуту, послушал, как открылась и закрылась дверь спальни. Затем пересек коридор и бесшумно спустился в подвал.
Разумеется, Терри запомнил восьмизначный код, который отпирал дверь лаборатории, хотя далось это нелегко — из-за объединенного натиска алкоголя и пустословия доктора Даддена. В прачечной никого не было, Терри набрал код в оглушительной тишине. Едва открыв дверь, он испытал приступ животного возбуждения, но стараясь не смотреть на стеклянные резервуары, начал пробираться к дальней стене. Он слышал, как усталые лапы шлепают по поворотному кругу. Терри добрался до дальней стены и, даже не взглянув на левую дверь, прямиком направился к той, которую доктор Дадден отказался открыть несколько часов назад. Дверь открылась легко, щелкнул язычок замка, автоматически вспыхнул верхний свет.