Эта тема занимала все мысли Терри и за обедом.
— Нет, никогда не видел этого фильма, — сказал продюсер, худой, энергичный и добродушный на вид человек лет тридцати пяти.
Продюсера звали Брюс Логан. Он заставил Терри и Кингсли ждать пятнадцать минут в баре гостиницы «Атенеум», после чего повел их в итальянский ресторан в Мейфэре.
— Разумеется, я о нем слышал. Но я видел в Париже полный вариант «Сало»[40], и мне этого хватило. — Он положил себе чабатту[41]и предложил собеседникам. — Ортезе оказал на этот фильм большое влияние. Мне говорили, что Пазолини даже использовал часть его материалов. — Он повернулся к Кингсли. — Вам нравится Пазолини?
— Вообще-то я предпочел бы гамбургер.
Кингсли внимательно изучал меню.
— Джо — большой шутник, — сказал Терри с натянутым смешком и пихнул компаньона под столом.
Логан махнул рукой.
— Значит, парень просто никогда не слыхал о каком-то там режиссере-педерасте, снявшем несколько эстетских фильмов. И что с того? Все равно дни авторского европейского кино сочтены. Еще десять лет, и оно окончательно умрет. А через двадцать никто из нормальных людей не скажет, кто такой Ренуар[42].
Еще десять лет, и оно окончательно умрет. А через двадцать никто из нормальных людей не скажет, кто такой Ренуар[42]. Кроме того, я здесь не для того, чтобы вас экзаменовать, ребята. Это не собеседование.
— Он ни хрена не знает об американских фильмах, — мрачно прогнусавил Кингсли. — Он даже не досмотрел до конца «Охотников за привидениями»[43]. Ушел с середины.
Терри фыркнул.
— Детский лепет, никакой глубины…
— А вам он, значит, понравился? — спросил Логан, глядя на Кингсли.
— Семь раз смотрел. Великое кино. Величайшее, всех времен и народов. Потрясающие спецэффекты.
— Да, пожалуй, Компси пришлась здесь к месту.
— Компси? — переспросил Терри.
— Компьютеризованная многоплановая система, — объяснил Кингсли. — Работает вместо кэшированной камеры при панорамной съемке. Говорят, для рирпроекции она куда лучше, чем полный автомат. — Он повернулся к Логану. — Изображение настолько чистое, что это просто невероятно. Как это получилось?
— Думаю, снимали на пленку шестьдесят пять миллиметров, а затем накладывали на анаморфированное изображение, снятое на тридцать пять миллиметров. По крайней мере, мне так кажется.
— Фига себе. Это много объясняет.
— По-моему, этот джентльмен ждет ваших указаний, — сказал Терри, ткнув в молчаливого официанта.
— Ах да. — Кингсли взял в руки меню. — Я еще не решил.
Терри видел, что Кингсли не понимает названий блюд.
— Тебе нравится тортеллини? — спросил он.
Кингсли с вызовом посмотрел на него.
— Конечно, — сказал он. — Особенно ранний, черно-белый.
Дожидаясь, когда принесут главное блюдо, Логан вкратце изложил свое предложение. Он работает на одну из крупных голливудских студий и в настоящее время пытается запустить по меньшей мере десять-двенадцать проектов — все они рассчитаны на среднего американского зрителя. Две короткометражки Кингсли произвели на него впечатление — особенно тем, как он выстраивает действие. О творческом потенциале Терри он тоже наслышан — его неумеренно расхваливал сокурсник. И он рассчитывает, что они согласятся поработать над одним из двух сюжетов, права на которые он недавно приобрел: один сюжет — не что иное, как экранизация популярного комикса «Шпион и сын».
У Кингсли тотчас вспыхнули глаза, но Терри никогда не слышал ни о самом комиксе, ни о якобы знаменитом журнале, в котором его публиковали.
— Ты никогда не слышал о «Шпионе и сыне»? — поразился Кингсли. — Но это же класс! Странно, что он у вас не популярен. Этот самый парень — типа американского Джеймса Бонда. Но прикинь — он вдовец, и у него есть тринадцатилетний сын, клевый такой, дико прикольный, в общем его приходится брать на все дела.
— Верно, — сказал Логан. — Жена героя погибает в автомобильной катастрофе еще до событий, о которых говорится в фильме. Мы, естественно, этого не показываем, чтобы не начинать сюжет с мрачной ноты. Так что в сущности речь идет об американском Джеймсе Бонде восьмидесятых годов, только более реальном.
— Более реальном, — механически повторил Терри.
— Именно. Потому что этот парень не пренебрегает семейными обязанностями. Да, большую часть времени он где-то шляется, рискуя жизнью ради своей страны, поражения коммунизма и все такое, но в конце дня обязательно возвращается домой к своему мальчику, чтобы съесть с ним пиццу и посмотреть бейсбол. Настоящая семейная картина.
Настоящая семейная картина.
— А самый кайф в том, — сказал Кингсли, — что когда они выходят на дело, то плохих парней как раз этот самый парнишка всех мочит. Однажды, прикинь, два русских шпиона погнались за ним, но наступили на его жвачку и прилипли к полу. — И они с Логаном загоготали. — Или когда он палит из автомата по всем этим арабам, а из автомата вылетают одни теннисные шарики и застревают у них во рту?
— Представляете? — спросил Логан. — На экране эта сцена будет бесподобна. Очень кинематографично.
Терри глубоко вздохнул.
— Расскажите о втором сюжете, — сказал он.
Логан с любопытством посмотрел на него, но если и обиделся, то виду не подал.