Да, мысли неизменно возвращались к Роберту, и Сара привычно рассердилась на себя. Прошло двенадцать лет, целых двенадцать лет, с тех пор, как она его видела (последнюю и нелепую встречу Сара не считала, хотя именно от нее саднила память), но по-прежнему достаточно было напомнить о Роберте — хватало какой-нибудь мелкой детали, — и старая боль тут же вырывалась наружу. Боль, которую не смогли приглушить ни время, ни несколько изнурительных месяцев общения с психоаналитиком.
Мне тридцать пять, сказала Сара себе. Детей нет. Разведена. Не пора ли забыть о той далекой, скоротечной и не такой уж значительной дружбе.
Поток ее мыслей оборвала просьба Нормана передать кетчуп. Завороженно, не отдавая себе отчета, Сара следила, как Норман энергично мешает кетчуп с горкой водянистого картофельного пюре.
***
Руби постаралась, чтобы письмо вышло коротким и вежливым. Она не знала, как Сара отнесется к весточке от человека, который знал ее так мимолетно, так давно и в таком юном возрасте. Это ведь почти все равно, что писать человеку совершенно незнакомому. Руби старательно подчеркнула, что лишь память о добром отношении Сары, растревоженная случайным разговором с Норманом, побудила ее сесть за это письмо.
Иной причины или скрытого смысла нет. И все же Руби не ждала ответа.
Но Сару письмо очаровало, и вскоре она передала через Нормана ответную записку, приписав в конце свой телефонный номер и предложив встретиться и где-нибудь перекусить. Вот почему в понедельник вечером, несколько дней спустя, Руби добралась до Северного Лондона и незнакомыми улицами шагала к дому Сары. В руке она сжимала написанный карандашом адрес.
Дом она отыскала довольно легко — на улице, куда надо было свернуть, как только поднимешься из подземки. Дом оказался последним в ряду, маленький и аккуратный, два этажа и подвал, эркер с цветочными ящиками. Руби пришла на десять минут раньше, поэтому миновала дом и поднялась на несколько ярдов вверх по холму, наслаждаясь вечерним солнцем и ощущением небольшого приключения — этот незнакомый Лондон так отличался от делового, но безликого района, где располагалось ее собственное жилище. Ей нравились крутые и узкие улочки, высокие дома, обсаженные деревьями тротуары, полное ощущение, что находишься вдали от городской суеты. Здесь царила почти деревенская тишина.
Тишина осеняла и первые несколько секунд встречи Руби и Сары. Ни та, ни другая не могли вымолвить ни слова.
— Боже мой, это ведь ты, — наконец сказала Сара и поспешила объяснить свою сдержанность:
— Твои волосы…
— А… — Руби рассмеялась и осторожно коснулась волос, словно не веря, что они на месте. — Да, конечно. Небольшая смена имиджа.
Прежде волосы Руби были огненно-рыжими. Теперь они спадали на плечи изящными черными прядями.
— Перекрасилась год назад, — сказала она. — Люди почему-то не очень расположены к рыжим. Уж я-то это заметила. — И добавила уже серьезно:
— Отлично выглядишь. Мне нравятся, когда у молодых седина.
Сара улыбнулась:
— Ну, входи же.
Они радостно рассмеялись и обнялись.
Перед приходом Руби Сара смотрела новости по Четвертому каналу. Она убрала звук и отправилась к холодильнику за бутылкой «фраскати». Руби села на диван перед телевизором и обнаружила, что сидеть очень неудобно. Она оглядела просторную комнату нейтральных кремово-белых тонов, занимающую большую часть первого этажа. Мебели в гостиной явно не хватало. Небольшой сад за домом и газон перед крыльцом выглядели ухоженными, да и сам дом казался чистым и симпатичным, но Руби жилище Сары показалось каким-то бездушным. Она ожидала совсем другого.
— Я так удивилась, получив твое письмо, — начала Сара. Она устроилась в кресле напротив Руби и теперь, подавшись вперед, смотрела на девушку. Сару немного трясло, она чувствовала себя до смешного неловко. — Меня поразило, что ты вообще меня помнишь, не говоря уж об имени.
— Я ничего не забываю, — ответила Руби. — У меня очень цепкая память.
Сара заметила, что телевизор отвлекает Руби, поэтому выключила его и поставила компакт-диск с фортепьянной музыкой: Билл Эванс[18], подарок Энтони к третьей годовщине свадьбы (один из немногих дисков, которые ей действительно нравились). Она сомневалась, что музыка придется по вкусу Руби, но решила, что это поможет снять напряжение.
— На днях я побывала у Эшдауна, — вдруг сказала Руби.
— Да?
— Внутрь не заходила. Просто подошла и осмотрела снаружи. Там больше нет студентов. Его превратили в клинику, где изучают людей с…
— …с нарушениями сна. Да, я знаю.
— А кто тебе сказал?
— Мой врач. — Сара отпила вино. Она понимала, что пьет слишком быстро. — Он предложил мне туда записаться.
— Зачем? — спросила Руби и тут же поняла, что вопрос не очень вежливый.
— Зачем? — спросила Руби и тут же поняла, что вопрос не очень вежливый. — Прости…
— Ну, если я начну отвечать на этот вопрос, — сказала Сара, — то очень скоро мы перейдем к рассказу о моей жизни. Может, лучше сначала перекусить, как ты думаешь?
— Я как раз и хочу услышать историю твой жизни, — сказала Руби, следуя за Сарой к двери. — В конце концов, я не видела тебя двенадцать лет.
— Зачем тебе это, Руби? Почему я так тебя интересую?