Нет, не могу представить… Никогда… Не желать ее…
Никогда…
Хотя, быть может… Со временем, к вечеру…
Но сейчас уже и так вечер…
Дело в том, что…
Ты, конечно, права… Я еще молод, у меня могут быть другие… Но лично я… не представляю этого… И в любом случае… Я этого не хочу… Я хочу… Я должен победить… Завоевать ее, любым путем… И если…
Понимаешь… Если она сейчас меня не любит… Если она не может любить меня таким, какой я есть… Ничего страшного… Потому что я тоже не могу… Если она не может любить меня… Тогда и я не могу любить себя.
И нет никаких границ… Совсем никаких, Руби… Нет ничего, чего бы я не сделал… Ради того, чтобы она захотела…
Ты понимаешь? Ты веришь? Ты знаешь, что я…
И Роберт замолчал, опустил взгляд и увидел, что Руби, которую он считал спящей, вовсе не спит. Она лежала неподвижно, но руки и ноги ее были напряжены, глаза открыты — подобно широко открытой
СТАДИЯ ТРЕТЬЯ
10
Открытой, и провел Терри в затемненную комнату, в которой боролись два звука: низкий гул от непонятного электрического устройства, и что-то вроде тихого топота — непрерывный перестук частых лихорадочных шагов, которые, казалось, доносились отовсюду. Доктор Дадден включил верхний свет, и их взгляду предстала поразительная картина.
Помещение было невелико, примерно с дневную комнату Терри, что выходила окнами на океан; в три ряда были расставлены столики — по четыре в каждом ряду. На каждом столике стоял большой стеклянный резервуар. Терри присмотрелся к ближайшему сосуду. На дне емкости была вода, в дюйме над ее поверхностью нависал круг футом в диаметре. Круг разделяла стеклянная перегородка, и на каждой половине диска находилось по белой крысе. От головы животного тянулись электроды, соединенные с компьютером, стоявшим в центре комнаты. Круг над стеклянным резервуаром медленно поворачивался, и крысам приходилось все время двигаться, чтобы прозрачная перегородка не столкнула их в воду. Внешне крысы выглядели полными антиподами: одна чистая, с лоснящейся шерстью и блестящими глазами; другая — облезлая, со свалявшейся редкой шерстью, с мутными глазами, налитыми кровью.
— Ну что скажете, мистер Уорт? — спросил доктор Дадден, горделиво расхаживая между рядами стеклянных емкостей. — Мне очень интересно ознакомиться с вашим первым впечатлением.
— Замечательно, — сказал Терри сдержанно и опустился на корточки, чтобы получше разглядеть животных. — Не думаю, чтобы видел когда-либо что-нибудь… столь…
— Полагаю, вам ясна суть эксперимента. Все элементарно.
— Вы забываете, что в отличие от вас, я никогда не занимался наукой. Вам придется мне чуть-чуть подсказать.
— Разумеется. — Доктор Дадден включил монитор, и через несколько секунд по синему фону побежали горизонтальные ломаные линии. — Все двадцать четыре животных, что находятся в этой комнате, подключены к компьютеру, — объяснил он. — Ведется запись электрических мозговых импульсов — аналогично тому, как каждую ночь записывается состояние вашего мозга. Но здесь более сложная аппаратура. Я выписал ее из Америки за свой счет. Нажатием нескольких клавиш… — пальцы Даддена пробежались по клавиатуре, — …я могу просмотреть состояние всех животных.
— Да, это я понимаю, но что вращает диски в сосудах?
Некоторые круги вращались, другие были неподвижны.
— Эксперимент очень прост, нужно только понять его суть. Не стану утверждать, что именно я его придумал: как и многие передовые исследования в области сомнологии, впервые эту методику предложили в Америке. Сейчас я все объясню. — Доктор Дадден показал на здоровую крысу в стеклянном резервуаре. — Это контрольная крыса. Другое животное — подопытное. Когда обе крысы бодрствуют, поворотный круг неподвижен. Когда подопытное животное засыпает, компьютер фиксирует замедление на электроэнцефалограмме, и поворотный круг автоматически приходит в движение. Обеим крысам приходится перебирать ногами, чтобы их не столкнуло в воду. Но когда подопытное животное бодрствует, контрольное может спать, поскольку данные его электроэнцефалограммы не запускают механизм вращения. Таким образом, контрольное животное спит, пусть и меньше обычного, но вполне достаточно, а подопытное животное не спит вовсе — ему не дают спать.
Таким образом, контрольное животное спит, пусть и меньше обычного, но вполне достаточно, а подопытное животное не спит вовсе — ему не дают спать.
— Надо полагать, пока не умрет.
— Именно.
— И сколько времени на это уходит?
— Обычно две-три недели. Вот этому симпатяге, — доктор Дадден показал на изнуренное животное с выпученными глазами, — осталось несколько дней. А вот этот… — он подошел к следующему резервуару, — …уже на последнем издыхании. Ему осталось несколько часов, не больше шести-семи.
Только тогда Терри понял, что не во всех сосудах содержатся крысы. В среднем ряду сидели белые кролики, а в последних четырех сосудах — щенки лабрадора. К одному из них и привлек внимание Терри доктор Дадден: жалкое создание — один скелет и огромные глаза, в которых была лишь изможденная пустота.
Терри судорожно сглотнул.
— Почему они не лают? — спросил он.
— Небольшая инъекция отключила голосовые связки, — пояснил доктор Дадден. — Мера предосторожности, которая несколько снижает чистоту эксперимента, но совершенно необходима.