— Вот! — сказала она.
Роберт кивнул.
— Очень хорошо. — Он взял у нее лопатку. — А теперь мы построим настоящий замок. Давай.
Руби смотрела, как Роберт начертил на песке большой квадрат — размером около шести квадратных футов, затем снял слой глубиной в четыре-пять дюймов. Потом он перекидал часть вынутого песка в центр образовавшейся впадины — получился остров площадью около трех квадратных футов.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Здесь будет ров. Мы потом наполним его водой.
Роберт велел Руби собрать побольше ракушек, чтобы украсить ими стены и бастионы. А сам тем временем насыпал на острове еще одну кучу песка и принялся лепить из нее замок. Он решил построить шесть башен: четыре круглых, по одной на каждом углу, и две квадратных — в центре восточной и западной стен. Главные ворота будут обращены на юг в сторону моря, и к ним будет вести дамба, разделенная посередине восьмиугольной сторожевой башней. Будет два подъемных моста — один для защиты башни, а другой у самых ворот.
К тому времени, когда Руби закончила собирать раковины, он завершил большую часть работы; и тут они приняли коллективное решение отказаться от архитектурной логики и принялись громоздить башню на башню. Замок нагло стремился в небо, словно неоготический свадебный торт. Роберт стоял одной ногой во рву, другой на стене замка и отделывал верхние этажи, а Руби расточительно обкладывала стены ракушками-блюдечками, актеонами и литоринами.
— Что это у тебя? — спросила она, прервавшись.
Руби смотрела на обнаженную ногу Роберта, угрожающе нависшую над задними воротами замка. Она легонько коснулась его лодыжки, проведя по все еще синеватому двойному шраму, похожему на кавычки-елочки — следу от безопасной бритвы.
— Что? — спросил Роберт, опуская взгляд. — А, ничего особенно. Порезался, когда брил, только и всего.
— Я думала, что мужчины бреют только лица, — сказала Руби.
— Верно. Как правило, так и есть. Но тогда я брил еще и ноги.
— Зачем?
— По правде сказать, не знаю. Это был эксперимент.
Руби с легкостью приняла это объяснение. Она скользнула по лицу Роберта большими серьезными глазами и вернулась к работе.
Среди ее находок были три роскошных блюдечка с синими прожилками, пара устричных раковин и чудесная «нога пеликана». Еще Руби собрала горстку мелких полураскрытых ракушек — их упругие связки остались нетронутыми, и раковины напоминали сложенные крылья бабочки. Разнообразие в цветовую гамму вносили мелкие красноватые ракушки-разиньки, добавившие стенам замка немного королевского пурпура. Руби искусно выложила несколько рядов из раковин-каури, оттенив их лапшеобразную поверхность умелым вкраплением морского ушка, радужная поверхность которого словно притягивала солнечный лучи только для того, чтобы отразить их, и замок сверкал и мерцал на солнце, точно фантастический мираж. Остроконечные ракушки-буравчики Руби приберегла для башенок — они стали изящными флагштоками, с праздничным великолепием возносясь своими спиралями к небесам и заставляя Руби фантазировать о каруселях, американских горках и рожках мороженого.
Остроконечные ракушки-буравчики Руби приберегла для башенок — они стали изящными флагштоками, с праздничным великолепием возносясь своими спиралями к небесам и заставляя Руби фантазировать о каруселях, американских горках и рожках мороженого.
Они единодушно решили, что у них получился шедевр.
— Он ведь простоит здесь до завтра, правда? — спросила Руби. — Пока не пойдет дождь? Тогда я приведу сюда друзей, чтобы они тоже посмотрели. Сюзи Бриггс, Джилл Дрю и Дэвида.
— Не думаю, — сказал Роберт. Он поправил раковину, которая служила подъемным мостом, и взболтал во рву чистую соленую воду, пустив по ней рябь. — Понимаешь, скоро начнется прилив, и замок смоет в море. Уж башню точно.
— Ах, — разочарованно вздохнула Руби. — А почему ты не подумал об этом раньше?
— Подумал. Только замок нужно было строить именно здесь, где влажный песок. — Он подхватил ведерко с лопаткой и протянул Руби другую руку. — Держись. Пойдем расскажем Саре.
Пока они перебирались через барьер из мокрых водорослей и тащились по сухому песку, Руби ворчала. Но Роберт ее не слышал: голос девочки слился с безветренной тишиной пляжа, с мертвящим спокойствием послеполуденного воздуха. Роберт приближался к Саре и несмело улыбнулся, когда она оторвала взгляд от книги. Сара накинула на плечи кардиган и закопала ноги в песок, Роберт взглянул на нее и понял с абсолютной и пугающей определенностью: в его жизни произошла ужасная перемена — произошла еще несколько месяцев назад, в его комнате, в тот день, когда Сара зашла к нему с мокрыми волосами, чтобы утешить; но лишь сегодня ему стал ясен истинный смысл и масштаб этого события — за миг, растянутый до вечности, он понял, что нет на свете ничего такого, чего бы не сделал он ради этой женщины, нет такого подвига, на который он бы не решился, нет такой жертвы, какую с радостью не принес бы…
Ты — бремя тяжкое и благодать…
— Что-то вы долго.
Слова слетали с его языка так же стремительно и необъяснимо, как и рождались в его мозгу — Роберт старательно разыграл возмущение: