— Подумайте, какие возможности для исследований, не говоря уж обо всем остальном! — восторгался он перед доктором Мэдисон.
— Как только конкурс закончится, мы привезем его сюда. Сразу же отведем ему спальню, а там — семь электродов для оценки нарушений и архитектуры сна… шестнадцать каналов для записи ЭЭГ, все фиксируется на оптическом диске… ну и подробная анкета, разумеется. Это беспрецедентная возможность увидеть, как воздействуют образы масс-медиа на сон.
— Это единственная причина? — спросила тогда доктор Мэдисон.
— Это достаточная причина. А на что вы намекаете?
— Просто подумала, не посетила ли вас мысль, что материал этот тянет на сенсацию. Мистер Уорт оплатит свое лечение?
— Это не имеет отношения к обсуждаемому вопросу.
— И напишет ли он о нас? Это входит в сделку?
— Нет никакой сделки, доктор Мэдисон. И ваши инсинуации я нахожу оскорбительными. Но даже если и так, я попросил бы вас иметь в виду, что клиника в значительной степени является частным предприятием, и мы зависим от денег пациентов. А потому нет ничего предосудительного в том, чтобы время от времени возбуждать скромный общественный интерес. — Он открыл ежедневник на странице, заложенной синей ленточкой. — Мистер Уорт прибудет в понедельник через две недели, ближе к полудню. Вы возвращаетесь из отпуска днем раньше, поэтому я предлагаю вам и доктору Голдсмиту провести собеседование с новым пациентом во второй половине дня. Так я записываю вас?
— Как хотите, — сказала доктор Мэдисон, безразлично пожав плечами.
И вот теперь доктор Дадден вспомнил об этих дерзких словах и об этом дерзком жесте, и едва не затрясся от ярости.
— Не надейтесь, — проговорил он, — ни минуты не надейтесь, будто моя доброжелательность неистощима.
— Мне и в голову не приходила подобная мысль, — сказала доктор Мэдисон.
После нескольких секунд молчания она поняла, что разговор окончен. Доктор Мэдисон вышла и аккуратно закрыла за собой дверь.
***
После полуночи доктор Мэдисон лежала без сна, в открытое окно задувал теплый ветерок, комнату заливал лунный свет. С нижней террасы донеслись шаги. Она встала, накинула халат и подошла к окну. Внизу, опершись о перила, стоял человек и курил. В темноте появлялся и исчезал золотистый огонек, булавочный укол света. Человек вовсе не выглядел опасным. И не походил на грабителя. Доктор Мэдисон решила спуститься на террасу и выяснить, кто это.
За дверью на нее налетела Лорна — со встревоженным лицом лаборантка мчалась по коридору.
— Надо разбудить доктора Даддена, — быстро сказала Лорна. — Что-то странное творится. Я поместила пациента в спальню номер девять и час назад уложила его спать. Какое-то время за ним понаблюдала, но он никак не засыпал. Но все шло нормально. Лежал себе спокойно. И я пошла приготовить чаю, а когда вернулась, он исчез.
— Исчез? Вы хотите сказать, он сам снял с себя электроды?
— Похоже…
— Девятая спальня — там ведь мистер Уорт, так?
Доктор Мэдисон поспешила туда и обнаружила полное соответствие описанию Лорны: кровать пуста, простыни скомканы, паутина проводов и электродов в изголовье кровати, на подушке — следы клея. Происшествие в высшей степени необычное: хотя страдающие инсомнией часто порывались встать среди ночи, им редко удавалось ускользнуть от бдительного ока лаборантов.
— Не волнуйтесь, — сказала доктор Мэдисон. — Я кажется, знаю, где мистер Уорт. Пойду поговорю с ним.
— А как насчет доктора Даддена?
— Не надо его будить. И, наверное, не стоит ему об этом знать.
Она направилась в гостиную с двухстворчатыми дверями, выходившими на террасу. В темноте проступал силуэт человека. Хотя двери на террасу открывали регулярно, проржавевшие петли неприятно скрипнули.
В темноте проступал силуэт человека. Хотя двери на террасу открывали регулярно, проржавевшие петли неприятно скрипнули. Человек вздрогнул и быстро обернулся. Доктор Мэдисон шагнула в тень. Даже в такой темноте лицо курильщика сияло бледнее луны.
На террасе имелись лампы, но доктор Мэдисон не стала их включать.
— Мистер Уорт, полагаю? — спросила она.
— Совершенно верно.
На нем, как и на ней, были пижама и халат.
— Я доктор Мэдисон, Пятница доктора Даддена. — Она замолчала, наблюдая, как он отреагирует на ее слова, заметит ли насмешку. Лунное сияние и уголек сигареты освещали лицо, и можно было разглядеть намек на улыбку. — Похоже, вы покинули свой пост.
— Да, не могу заснуть.
— Мы этого от вас и не ждем.
— Ну так я и не сплю.
— И все же надо было спросить разрешения, тут у нас так полагается.
— Да, мне говорили, но я не знал, что все настолько серьезно.
— Оборудование, к которому вас подключали, очень чувствительное и очень дорогое. Кроме того, у вас в волосах клей, и вряд ли это приятно.
Человек осторожно коснулся волос и поморщился от отвращения.
— И правда. Прошу меня извинить. Надеюсь, я ничего не сломал.
— Пока нет. Но дело не в этом — нам бы очень не хотелось, чтобы пациенты гуляли после наступления темноты. Я думала, это вам тоже кто-нибудь разъяснил.
Вдалеке сердито грохотал океан. Волны бились о скалы с усталым разнобоем. С минуту человек прислушивался к их шуму, потом сказал: