Это был очень удобный момент — воздуха в его легких почти не было, и стоило мне как следует ударить в грудь, как в легких образовалось бы тяжелейшее внутреннее кровоизлияние… А если бы я врезал ногой, можно было бы даже травмировать диафрагму… Но я не стал бить. Я не собирался серьезно калечить его.
Я отошел, но заорал еще громче:
— Что она узнала? Говори! Нашла фотографию твоего дружка, который дал ворованных денег на твое гребаное агентство? Или нашла список подставных клиентов? Или вычислила тех, кого вы облапошили, подведя под фальшивое партнерство? Отвечай!..
Он выпрямился и твердо, как положено в таких случаях, процедил:
— Пошел вон.
Я посмотрел на него оценивающе. Больше он бросаться на меня не собирался. Это уже было хорошо, но еще недостаточно хорошо, чтобы он хоть как-то выдал себя.
— В конце концов есть же и на вас управа. Стоит в какой-нибудь популярной газетенке опубликовать одну разнесчастную статью про ваши фокусы, как с тобой будет кончено, никакой суд не отмоет…
— У нас репутация! — Это его, как ни странно, волновало. Ну и убийцы пошли! А он тем временем добавил: — А вот бывшему уголовнику никто не поверит!
Я тут же подскочил и ткнул носком сапога чуть ниже колена, не сильно, иначе нога могла сломаться.
— Откуда знаешь, что я сидел? Кто тебе об этом сказал? Комарик? Что он тебе еще про меня рассказывал?
Он попытался было оттолкнуть меня, я перехватил руку, заломил кисть вбок, он выгнулся вперед, я взял другой рукой его спортивную маечку с легким, рыхлым капюшончиком и рванул, раздирая почти до пояса. Это всегда было хорошим средством давления и гораздо более безопасным, чем просто тычки и пинки. Мы русские, мы всегда жили в такой нищете, что для нас потеря грошовой тряпки вызывает стресс, а это мне и было нужно. Вогнать их в состояние бесконтрольного стресса…
— Я на тебя в суд подам.
— Никуда ты не подашь, — я отпустил его, лишь слегка толкнув назад. — И передай твоему пахану, я, может быть, и не тронул бы вас, если вы не имели прямого отношения к Веточке. Но теперь трону. И если мои подозрения верны, то тебе, голубь, даже не сидеть. Я сам с этим разберусь. И задолго до того, как я кончу, ты о тюряге начнешь мечтать, как о тихой гавани.
Он выпрямился, провел ладонью по волосам. С сожалением попытался поправить маечку.
— Ни о какой тюряге я мечтать не буду. А вот тебе, голубь, — он даже дразнился, — сидеть как миленькому. И еще не раз. Сегодня же напишу на тебя заявление.
— А репутация? — спросил я ехидно.
— Для репутации у меня есть вот это, — он потряс в воздухе папку.
Странно, как это ни один листочек оттуда не вылетел. В самом деле, он берег ее пуще своей майки. Тогда я сильно толкнул его на стену. Он оперся о стену, чтобы не удариться головой и чтобы не упасть, но я уже был рядом и выхватил папку из его ослабевших пальцев.
Он оперся о стену, чтобы не удариться головой и чтобы не упасть, но я уже был рядом и выхватил папку из его ослабевших пальцев.
Когда я повертел ее в руках, рассматривая даты, подписи и прочее, он вдруг заныл:
— Знаешь, лучше отдай. Если ты ее отберешь, мне просто деваться будет некуда, останется только заявление в милицию писать…
Я посмотрел на него и ответил:
— И не рассчитывай.
Так, главное тут было сделано. Я повернулся, чтобы уйти. Тогда-то он и бросился.
Но я ждал этого, и, когда он рванул, используя стену, как опору, я ткнул ногой назад. Он налетел на ногу всем телом. И отвалился уже в полубессознательном состоянии.
Тогда я сказал ему:
— Всегда любил подсмотреть, какие козыри у противника.
Но он не ответил, он полз, опираясь рукой о стену, в сторону ванны. Эх, будь я в форме, я бы непременно последил, что он будет делать, когда немного оклемается, и скорее всего выяснил бы Комарика с нужной для меня точностью.
Но и мне было паршиво, я чувствовал, что кровь уже струится по ноге и пора было ее останавливать. Поэтому я просто убрался, так и не использовав достигнутого преимущества.
Глава 60
Как я и предполагал, все было предельно просто. Трое свидетелей утверждали, что Клава вдруг поехала по очень опасному склону, потом потеряла контроль над скоростью, вылетела на скалу, упала, плохо упала, осталась лежать. А когда к ней подкатили те, кто собирался оказать ей помощь, около нее уже метался Бокарчук, рыдая и взывая к небесам. Хирург на базе сразу же установил множественные переломы, но причиной смерти послужил перелом основания черепа.
Да, как я ни импровизировал, но, кажется, попал довольно точно.
Вообще-то, если знать кое-что и иметь сильные руки, позвоночник у основания черепа можно сломать даже не напрягаясь. Что Барчук скорее всего и проделал. Но доказать это будет очень сложно. Были свидетели, причем подобранные умно — двое из Сибири, один — белорусский миллионер. Было заключение врача, что характер перелома вполне мог быть вызван падением с обрыва. Было заключение ментов, что следствие проведено и закрыто ввиду отсутствия состава преступления.
Все было ловко и даже умно. При всем, как говорится, честном народе провернуть такое дело и… Неподсуден. Даже наоборот, вызывает сочувствие, все-таки подругу потерял, и так вот трагично, когда только-только у них стало что-то налаживаться в личном плане…