Шеф тем временем задумчиво посмотрел, как рассеивается морозный пар от его дыхания на ветровом стекле, и наконец изрек:
— Нужно будет менять тебе «крышу». Пожалуй, перебросим тебя в налоговую полицию.
Я последний раз щелкнул машинкой, сунул ее в кобуру и принялся проверять свою «астру», которую достал из ножной кобуры. Шеф заинтересовался.
— Это что такое?
— Какая-то перепечатка «браунинга» калибра шесть тридцать пять. Мне сказали в оружейке, что клеймо «астра» скорее всего указывает на испанское происхождение.
Шеф взял, пальцами завзятого оружейника осторожно проверил все особенности. Отдал назад, вытер пальцы о салфетку, которую нашел в моем перчаточном ящике — я всегда держал там салфетки, и он знал об этом. Так рекомендовала инструкция, потому что бумажки лучше всего стирают и впитывают не только масло и пороховую копоть, но и отпечатки пальцев.
— А почему ты его таскаешь?
— Легкий, а подбрючную кобуру даже наши менты не проверяют, навыка нет.
Он кивнул.
— Ну так, что у тебя все-таки за проблемы возникли? Чего рады ты гоняешь и светишься на всю Москву, в «Формуле-1» собираешься выступать?
Я рассказал про Жалымника, рассказал, что он выдал сведения об их сборе завтра в Малине.
Шеф особыми значками записал это в свою записную книжечку. Ох, не нравилась мне эта книжечка, но шеф был начальник, к тому же компьютерщик, и мне следовало себя убедить, даже если кто-то и умыкнет эту книжку, то прочитать ее не сможет.
Выслушав все, он решил:
— Дело это мы спустим ментам. У них есть в МВД неплохие ребятки, которые занимаются сектами, пусть они и светятся. Конечно, кого-нибудь из наших тоже вышлем, но так, для проформы.
— Шеф, а я?
Он посмотрел на меня прищурившись.
— Нет, ты останешься в стороне.
— Я хотел посмотреть. Хоть постою рядом, слово даю, из машины не выйду.
— Тебя там менты снова заметут. Ты и так за последние три дня у них возникаешь, как прыщ на носу.
— Шеф, пусть кто-нибудь из наших меня прикроет. А номера я затру.
— А машину ты тоже перекрасишь?
— Кстати, о машине, двери кто менять будет? Учти, у меня денег нет. Одно спасение — Аркадия кормит, а то бы ноги протянул. Только на бензин и хватает.
Получали мы и в самом деле не ахти. Но я-то был богат, богаче, чем Шеф вместе с Основным когда-либо будут, и мог бы выписать себе кое-что из Берлина. Но все это я сообразил уже после того, как высказал.
Шеф это тоже, кажется, вспомнил, потер пальцами лоб и разрешил:
— Ну ладно, можешь там быть, но не светиться. А о машине не беспокойся. Сегодня же, если удастся, поменяем.
Я кивнул, взялся за руль, мы поехали. Медленно, как катафалк с пешим сопровождением. А Шеф принялся по своему сотовику кому-то звонить, объяснять про машину и про документы. Документы обещали привезти вечером, а машину соглашались дать прямо тут же, на Котельнической набережной, примерно там, где я в трамвай врезался. Там же Шеф решил забрать мою серую «волжанку» и отогнать ее в ремонт.
Когда он кончил эти организационные труды, у меня появилась одна идея. Я спросил:
— Шеф, ты на что рассчитываешь с сатанистами?
— Если повезет, найдем оружие. И повяжем всю банду.
Я деланно рассмеялся.
— Шеф, сейчас за оружие не сажают. Находят таких громил, что только в смирительной рубашке их держать, с целыми арсеналами на хазе, под полой, в карманах — да как угодно. А появится адвокат, и через час клиент на свободе.
Шеф кивнул.
— Ну, этих мы не выпустим. За оружие уже будет три года. Начнем следствие. А если кого-нибудь расколем, то пойдут под бандитизм. Тут уж можно порезвиться, от суда не уйдут.
Я все-таки в такой благоприятный исход не верил.
— Ну, ты как хочешь, а мне кажется, у них не будет не то что бандитизма, а даже статьи. Адвокат на суде скажет, что это была игра, инсценировка артистических натур — и больше ничего. Свидетели отопрутся, на жертву, если такая и объявится, накинут узду компромата какого-нибудь, хоть из песочницы детского садика отроют, и все. Дело закроют. Ну, в крайности, свалят на стрелочника.
Шеф вдруг раздражился.
— Да знаю я все. Но что-то делать надо?
— Нужны трупы, на месте.
Он посмотрел на меня почти с ненавистью.
— Ты что же, хочешь ждать, пока они жертву эту захарят, а потом разрубят, и тогда мы в белых смокингах?..
— Нет, Шеф, не так. Жертву спасать — наш прямой долг. Я спать не смогу, если что-то выйдет не так, честно. Но нужен труп, хоть один. И он будет, если вперед пустить меня.
Он посмотрел на меня, как на полоумного.
— Ты что, в ниндзя играть задумал? Один против всех?
— Никаких тайн, я появлюсь в открытую.
Он посмотрел на меня, как на полоумного.
— Ты что, в ниндзя играть задумал? Один против всех?
— Никаких тайн, я появлюсь в открытую. Они увидят одиночку, решат, что от меня смогут избавиться, и я уложу хоть одного. Вот тогда все будет чисто для любого суда.
Шеф думал долго. Мы успели поменяться машинами, и я уже примерялся нырнуть в салон новой «Волги», когда он сказал:
— Значит, так, ты в Малине не будешь. Это приказ.
— Шеф, я это все раскопал…
— Тебя там не должно быть. Предупреждаю.
Я влез в машину, но он наклонился к открытой двери, сурово, начальственно посмотрел на меня и добавил: