Он встал, достал из холодильника бутылку водки, аккуратно налил себе рюмку и вопросительно посмотрел на меня. А я, вместо того, чтобы отказаться, заколебался. Это сослужило мне дурную службу. Он вдруг ядовито ощерился:
— Брезгуете стряпней старого еврея, так хоть рюмку водки выпейте.
Он вдруг ядовито ощерился:
— Брезгуете стряпней старого еврея, так хоть рюмку водки выпейте.
— Я за рулем.
Но он был уже неумолим. Или мне это было действительно нужно?
— Выпейте, у вас, судя по всему, был горячий день.
И я махнул рукой, соглашаясь.
Сэм достал из сушилки еще одну рюмку и торжественно, как церковный елей, налил в нее водку едва ли не самого дешевого сорта, какую мне только доводилось в последнее время видеть. Мы выпили, он закусил куском сала, я просто отломил корку хлеба.
— А у вас так не бывает, что человек даже не знает, что он, собственно, знает? Может, и Запашная знает тех, кто стоит за Прилипалой, но не догадывается об этом?
Он очень хотел, чтобы я не зря приехал к нему. Но этот вариант я уже проходил, и мне осталось только покачать головой.
— Это называется бессознательное свидетельство и в нашей практике очень часто встречается, — пояснил я. — Но тут Клава бесполезна. Я проверял.
— В самом деле? — он встал, помешал картошку. — А вы уверены, что все проверили?
— Я водил ее в ресторан, чтобы разобраться, в частности, и с этим тоже. — Я поднялся. — Ну ладно, с вами все в порядке. Я отогрелся, пожалуй, поеду.
Он проводил меня до выходной двери и сказал на прощание с преувеличенным еврейским акцентом:
— Пр-риезжайте, хряпнем еще по рюмашке.
В том, что он хряпнет еще не одну рюмашку, когда вернется на кухню, я не сомневался.
— Обязательно запирайте дверь, — сказал я и ушел.
Внизу я вспомнил, что должен выяснить его окна. Когда я нашел их, они горели спокойным, ровным светом.
Глава 28
Я уже почти уснул, когда раздался звонок телефона.
Это был Шеф. У него был зверски усталый голос, и он все время чем-то скрипел — щетину чесал, что ли?
— Что-то наши особые сотрудники слишком рано спать ложатся.
— Полицейский должен быть свежим.
Шеф вздохнул.
— Слушай и запоминай хорошенько. Не знаю, в каком ты там состоянии, но ворошить мозгами придется этой ночью здорово.
— Ты хочешь, чтобы и другим не спалось?
— После твоего собеседования с Жалымником мы очень им заинтересовались. И приставили к нему «наружку». Только не ментов, а наших, классных спецов. Говорят, их меньше четверти наших же сотрудников определяет.
— Что они обнаружили?
— В твоем спортцентре на Беговой он обычно встречается с мордоворотом с татуировкой, которая определяет при первой ходке двести шестую статью.
Так, это значит, хулиганка. Довольно безобидная статья для моих обычных клиентов, но весь фокус в том, что эти ребята очень быстро переквалифицируются в рэкетиров, киллеров или плавно вливаются в серьезные бандгруппы. Это статья может привести любого, кто ее когда-то носил, к любому финалу.
— Знаешь, что касается этих уголовных татуировок, им не особенно можно верить. Один раз меня ориентировали на встречу с щипачом, а клиент оказался террористом, который тащил воз приключений с горбачевских времен.
Психологически карманники считаются едва ли самыми незлобивыми ребятами, у них по психопортретам даже есть какая-то тяга к беззлобному переживанию оскорблений, побоев, чужой ненависти, словно они себя все время за что-то наказывают.
А мой террорист оказался еще тем гадом, трех человек гражданских на автобусной остановке положил, когда его менты брали. Правда, тут еще возникала проблема квалификации наших ментов.
— И тем не менее его сейчас пытаются идентифицировать исключительно по татуировке.
— Компьютерная помощь Внутренним Делам?
— К утру получим результат.
— Мне бы твой оптимизм.
— После того, как они встретились сегодня, на Цветном бульваре у них состоялось свидание с Папой. Вернее, это он сейчас так называется, а раньше его клички были — Зад, Ботва, ныне Папа. Знаешь такого?
Я напряг мозги, всплывало с полдесятка Пап, потому что это, как ни странно, довольно распространенная кликуха в уголовной среде. На миг поднялся даже пресловутый Распутин.
— А у этого что?
— Зовут его Джазохов Бирул Аветисович, два года назад проходил по делу о культе сатанистов в одном из сибирских мегаполисов. Тогда за ними числилось три человеческих жертвоприношения.
Я почувствовал, что сердце мое на миг замерло, потом замолотило. С этими ребятами вообще невозможно было разговаривать иначе, кроме как посредством автомата.
— И кого они так?
— Они в то время враждовали с сектой кришнаитов. Рассчитывали, что тех самих же и обвинят, если будет что-то громкое. Но следователи все очень быстро вычислили и взялись за дело. Потом, правда, там что-то разладилось, нашли следственные нарушения, многих освободили. В том числе и Папу, но слаженная группа была все-таки раздавлена, и он на время исчез с нашего горизонта.
— А наши там тоже участвовали?
— Наши ведут все дела о сектах, если там есть жертвы. Другое дело, мы не всегда светимся.
Да, это на нашу родную Контору похоже, глубоко копает, но редко где кажет свое личико.
— Слушай, а почему он вообще там оказался, в этих сатанистах?