Она имела в виду «ремингтон». А заодно стало ясно, почему они так легко сдались. Дергались только те, кто не оставил оружие в сумках. Да, конечно, они были вооружены, но не рассчитывали, что их захватят прямо у алтаря, и оставили свои «пушки» поблизости, но не на себе.
— Нет, сударыня, все, что поаккуратнее, требует прицеливания, а железное коромысло просто стреляет и попадает, у него там картечь, а это единственное, из чего ты будешь сейчас попадать.
Она больше не спорила, взяла «ремингтон», повесила патронташ через плечо. Проверила предохранитель, взяла еще один патрон и вставила его в магазин. Правильно, когда сторож пошел меня искать, он дослал патрон в ствол, и одно место в магазине освободилось. Теперь ее пушка была заряжена под завязку. Ее определенно кто-то учил.
Она неторопливо прошла вдоль строя мужиков. Вообще-то, она загораживала мне ряд, и кто-то это понял… Он дернулся так быстро, что я даже не успел завопить:
— Вниз, на пол…
Но девица и не думала укладываться на пол. Она выбросила свою «пушку», и ее раскат даже не прозвучал, а оглушительно прорычал в подвале.
Парень, которого она затемнила, отлетел назад, потом, ударившись о стену, растянулся на полу.
Я подошел к ней, она смотрела на труп расширенными глазами. Потом опомнилась, передернула затвор. Дымящаяся гильза вылетела из «ремингтона» и упала на пол, крутясь юлой. Я сказал:
— Ты отойди чуть назад, чтобы держать весь ряд, я их сейчас обыскивать буду, так что слушайся и больше пока ни о чем не переживай.
Она кивнула, отошла. Но перед тем, как начать их обыскивать, я сдернул дурацкий колпак с парня, которого положила эта девица. Он сполз не очень быстро, за что-то цеплялся, но все-таки сполз.
Это был Жалымник. Я внимательно посмотрел на девицу.
Ба, да это же подруга Жалымника, которую он обозвал «коровой» и которую я уже видел на кухне его квартиры. Я улыбнулся:
— Я тебя сразу не узнал.
Она тоже усмехнулась, хотя губы у нее были белее мела и мелко-мелко дрожали.
— А я тебя узнала.
— Ну и молодец. — Я кивнул и наконец-то решился поменять магазин в «узи». Это прошло вполне спокойно. Теперь, под двумя стволами, эти ребята начали скисать еще быстрее. — Как же ты здесь оказалась? Ты же с ним… васькалась, кажется?
— Этот гад меня продал, представляешь? Продал за деньги!
Я покивал, да, бывает и такое.
— Это он научил тебя стрелять? — Она кивнула. Это слегка развеселило меня. — Тогда так, подружка, если что — стреляй их, сколько влезет. Хоть всех положи, ты это заслужила. Только главных пока оставь, им уготована другая смерть.
— Какая? — хрипло спросил вдруг Запамолов.
Я подошел к нему и изо всех сил вмазал ему носком сапога по кобчику. Он застонал, едва удержавшись на ногах.
— Говорить будешь, скотина, когда я разрешу.
Как говорили наши психи, голос придает человеку сил, побуждает к сопротивлению, пусть даже истерическому, заставляет возмутиться… Поэтому одним синяком бывший режиссер заплатил за молчание остальных. Потому что все еще совсем не кончилось. Решающая для меня фаза только приближалась.
Глава 44
Обыск почти ничего не дал, только два «макарова» и один «марголина». Да пару ключиков от наручников. Зато золотых браслетов и цепочек с замысловатыми медальонами — из их символики, наверное, — было завались. Так, эту фазу я провел быстро и даже не очень устал.
Но теперь нужно было их как-то зафиксировать, и довольно быстро. Группа захвата могла появиться довольно скоро. Я осмотрелся.
На столе, больше похожем на разделочную колоду даже под черной шелковой тканью, я нашел четыре пары браслетов. Это было хорошо, но мало. Все-таки я решил действовать.
— Ну-ка, Папа с Духовным — на месте, следующие двое, быстро промаршировали к той стене. — Они послушались, как два робота. Я вручил им одну пару наручников. — Пропустить за трубой отопления, а потом защелкните на своих ручках.
Один из них помедлил. Я вскинул «ягуар», он закричал:
— Все понял! Сейчас…
Продел и защелкнул.
Я критически осмотрел их работу и еще раз трубу. Полудюймового диаметра, изогнутая, как компенсатор, она держалась на глухих кронштейнах, прочных — хоть слона на них вешай. До ментов должна вполне продержаться.
До ментов должна вполне продержаться.
Пошел за следующей парой. Девица смотрела на то, что я делаю. Вот лопух, забыл, что работаю с непрофессионалом. Если бы кто-нибудь из этих обернулся…
— Больше так не делай, — сказал я как мог мягко. — Они еще не зафиксированы. Смотри только на них и стреляй, не задумываясь. Потом вдвоем подумаем, ладно?
Она как-то странно посмотрела на меня, и я понял, что она думает о таком, от чего у меня возникла неколебимая уверенность — эта девица в постели способна меня сожрать, а потом закусить всем моим оружием… Нет, как-то двусмысленно получилось, но рядом с такой подружкой все на свете получится абсолютно двусмысленно. Поэтому я решил до конца с ней не доводить — если будет нужно, уеду у Берлин, все-таки у меня там жена, она должна меня отстаивать.
— Ладно, птенчик, — сказала она.
Я повел приковывать к трубе вторую пару.
Потом мне пришлось рыться в тряпье и вещах всей банды, разыскивая наручники. Как ни странно, их оказалось много, достаточно, чтобы пристегнуть почти всех. Помимо начальников, только трое оказались необихоженными. Я оторвал от покрывала их алтаря куски ткани и связал трех локтями по одному довольно старому, как сказывали, индейскому способу. Через пару-тройку часов руки пленным после этой затяжки можно было ампутировать, кровь просто переставала поступать туда даже в минимальном количестве. Освободиться от такой затяжки было практически невозможно.