Едва он поравнялся с кабинетом Харвуда, как впереди, за поворотом,
послышался натужный кашель Смита.
Джек замер. Возвращаться — поздно. Спрятаться — некуда. Ниша, у которой
ранее возился Смит, оказалась незначительным углублением, сплошь
заполненным проводами и аппаратурой.
Взгляд инженера упал на дверь кабинета Харвуда. Она была чуть-чуть
приоткрыта, — вероятно, туда заходил Смит.
Может быть, если бы у Джека было время для размышлений, он никогда бы
не рискнул забраться в кабинет шефа: из неприятного положения он попадал
таким образом в очень опасное. Но способность к анализу восстановилась у
инженера лишь когда он уже юркнул и запретную комнату и прильнул к
замочной скважине.
Смит неторопливо окончил монтаж, сделал какой-то жест рукой, и тотчас
же поднявшаяся из щели в полу плита наглухо закрыла нишу. Вслед за этим он
направился к двери кабинета Харвуда.
Джек отскочил в сторону. В абсолютной темноте не найдешь даже места,
где бы можно было спрятаться. Он ударился о какой-то массивный предмет,
крякнул. А вслед за этим замок щелкнул дважды и настала тишина.
— Вот так история! — огорченно свистнул Джек. — Ну, старина, попался
ты, как мышь в мышеловку! С Гринхаузом, конечно, придется распрощаться…
и с долларами тоже.
Этот вывод должен был огорчить Джека. Но у него на душе почему-то стало
приятно и легко. Сейчас, когда он явственно видел себя вышвырнутым из
лаборатории, перспектива вновь стать безработным показалась ему вовсе не
страшной. Так всегда случалось с Джеком: ему трудно было расстаться с
иллюзией, а затем он с легкостью подыскивал оправдывающие мотивы, с
несомненной ясностью доказывая самому себе, что все идет к лучшему.
— Пустяки! — ворчал инженер. — Лучше быть безработным, чем сойти с ума
в этой идиотской лаборатории! Да и кто знает, что за темные дела тут
совершаются?
И вдруг ему захотелось узнать, чем же занимается профессор Харвуд. Даже
один взгляд на кабинет босса мог бы раскрыть многое.
В ладонях, как на ветру, Джек зажег спичку. Красное колеблющееся пламя
выхватило из темноты целый ряд шкафов с книгами, диван, большой письменный
стол и громадную бетонную тумбу, сплошь заставленную приборами. На краю
тумбы Джек заметил знакомые очертания интегратора с подключенным к нему
«радиошлемом».
Даже под страхом смерти инженер не ушел бы теперь из этого кабинета. Он
осторожно пробрался поближе к интегратору, уселся в удобное мягкое кресло,
надел шлем и включил прибор.
Через минуту, когда нагрелись радиолампы, на экране интегратора
заплясали зеленые змейки. А еще через несколько мгновений мгла в комнате
начала рассеиваться.
Инженер оторопело следил за происходящим. Каждый предмет, каждая
мельчайшая деталь появлялась в мерцающем серебристо-сером сиянии. Это был
ни с чем не сравнимый свет: он воспринимался как нечто нереальное,
призрачное. И все же Джек, не вставая с места, мог видеть абсолютно все в
кабинете!
Взгляд инженера упал на книжный шкаф. Там было очень мало технических
книг.
На корешках инженер читал: «Психология», «Анатомия», «Экспериментальная
хирургия», «Нервные болезни».
— Черт возьми! — прошептал Джек. — Неужели босс изготовил свой
«радиошлем»
для того, чтобы…
Удивительно: одно лишь воспоминание о харвудской антенне вызвало у
Петерсона целый поток мыслей. В памяти совершенно явственно пробежал весь
день.
Расчеты, которые производил инженер, пытаясь разгадать секрет установки
Харвуда, пробегали один за другим, формулы сменялись формулами, и Джек
представлял их так ясно, словно перед ним вновь лежали исписанные страницы
вычислений. Да и эти листы бумаги видел Джек!.. Вот измятый клочок
ватмана, в нем Джек принес утром свой завтрак. В левом верхнем углу —
небольшое масляное пятно. Ниже пятна — перечеркнутая крест-накрест
формула…
Ошибка?.. Да, Джек помнит, что формула казалась ему несоответствующей.
Однако нужно было избрать именно ее, а не эту, подчеркнутую трижды…
Неожиданно легко Петерсон обнаружил, почему его расчеты оказались
неудачными. Он смог бы теперь в точности скопировать «радиошлем». Но тут
же стало ясно, что конструкцию можно значительно упростить. Расчет должен
быть таким…
Джек порылся в карманах, отыскивая записную книжку, но с удивлением
заметил, что она ему вовсе не нужна. Он производил все вычисления в уме,
ничего не забывая. Нужные формулы, заученные им четверть века назад,
возникали в памяти, как на экране. Джек видел не только формулу, а целую
страницу учебника, где эта формула была напечатана!
Инженеру потребовалась таблица логарифмов. И тотчас же перед его глазами
появились длиннейшие столбцы семизначных чисел. Случилось невероятное:
таблицу логарифмов, невообразимое скопище цифр, Джек Петерсон мог повторить
наизусть!
Последнее открытие настолько удивило и напугало инженера, что он начал
сомневаться, не снится ли ему все это и в здравом ли он уме.
Классическим способом, — ущипнув самого себя за нос, — ему удалось
установить с достоверностью, что о сне не может быть и речи. А ясность
сознания… Джек никогда не мыслил так ясно и ярко, как сейчас!.. Память
обострилась у него до невероятных пределов: он помнил буквально все,
начиная с младенческого возраста. Да и не только память. Лишь теперь Джек