молодого, здорового человека Лымарь отложил на будущее решение сложных — и
в сущности неразрешимых — вопросов и улегся спать.
А солнце, как ему и полагалось в тропической полосе, двигалось по
северной части неба; ровно в шесть по местному времени вертикально к
горизонту оно село за горные хребты Малайи, и тотчас же в небе вспыхнули
большие яркие звезды.
Лымарь проснулся на рассвете — бодрый, но очень голодный. При одном
лишь воспоминании о густо посоленном куске черного хлеба у него потекли
слюнки.
Едва дождавшись отлива, он нашел и съел сырыми несколько
черепашек-мидий и двинулся в путь. С островка на островок, — где вброд, а
где и вплавь, — он медленно приближался к своей цели, к суше.
Пока что ему везло — он не встретил ни одной акулы. Эти омерзительные
хищники охотно следуют за кораблями, пожирая всяческие отбросы, поэтому в
стороне от морской трассы их бывает значительно меньше. Но в прибрежной
полосе водятся акулы-людоеды, которых следует опасаться больше всего.
Именно это обстоятельство и заставило Михаила быть все время начеку и
внимательно следить за окружающим.
Подплывая к порядочному острову — последнему перед лагуной у берегов
Малайи, — Лымарь издали заметил странное явление: какие-то небольшие птицы
кружились над отвесной скалой, затем падали, казалось, прямо в воду и
исчезали в ней.
Михаил удивился еще больше, когда убедился, что эти странные упражнения
выполняют не чайки, а обычные сухопутные ласточки.
Тайна раскрылась, когда Михаил приблизился к острову на несколько
десятков метров. Ласточки вовсе не ныряли в море за добычей, как это
казалось, а залетали в какой-то грот. Вход в эту пещеру был почти залит
водой, однако птицы, умело пользуясь прибоем, проскальзывали в узкую щель
над поверхностью моря, едва лишь волна откатывалась назад.
Вероятно, у ласточек там были гнезда, — значит, можно позавтракать
яичницей, пусть даже сырой.
Лымарь подплыл ближе, заглянул в грот и обрадованно вскрикнул: там,
метрах в трех от входа, плавала привязанная к выступу скалы небольшая
пирога.
Лымарь подплыл ближе, заглянул в грот и обрадованно вскрикнул: там,
метрах в трех от входа, плавала привязанная к выступу скалы небольшая
пирога.
Воды в гроте было не выше, чем по грудь. Усеянное мелкими разноцветными
ракушками дно хорошо освещалось через отверстие. Михаил нырнул в грот,
осмотрел пирогу и, забыв о начальной цели поисков, хотел было вывести
лодку наружу, но своевременно удержался: кто знает, безопасно ли причалить
к малайскому берегу днем. Лучше подождать до вечера. А тем временем можно
осмотреть пещеру более внимательно и поискать чего-нибудь съестного.
Подобные морские гроты — не редкость. Беспокойное море катит свои волны
более-менее смирно лишь вдали от суши. А если на пути попадается
препятствие — море вскипает, злится, настойчиво и методично бьет по скале,
отламывает частицу за частицей и долбит уже ими, словно многочисленными
таранами, до тех пор, пока не выдолбит углубление. Но это лишь начало.
Разрушительная сила прибоя будет вести это углубление дальше и дальше; в
островке или скале образуется туннель. Со временем этот туннель
расширится, превратится в каменные ворота, а позже они упадут и ознаменуют
этим окончательную победу моря над сушей.
Немало таких туннелей, пробитых морем, Миша Лымарь видел незадолго
перед тем во время рейса к берегам Норвегии; любовался величественными
Железными воротами, которые высверлены прибоем в прибрежной скале
Медвежьего острова в Баренцевом море.
Грот, в который попал Лымарь, вероятно, имел несколько иное
происхождение.
Пожалуй, волны лишь пробили вход в узкую и длинную пещеру,
образовавшуюся, если судить по строению стен, очень давно в результате
мощных тектонических процессов.
Этот грот в свое время служил кому-то убежищем, к тому же часто
посещаемым.
Об этом свидетельствовали грубо вытесанные в скале ступеньки, ведущие
от «причала» пироги к небольшой площадке повыше.
Лымарь взобрался по ступеням и, подавляя брезгливое чувство, — можно
было наткнуться на пресмыкающееся, — начал шарить в темных углах.
Нигде ничего… Но вот его пальцы нащупали небольшую плоскую коробочку.
Фонарик! Покрывшийся ржавчиной, но исправный.
Михаил не особенно обрадовался: ему гораздо нужнее сейчас спички.
Однако безусловно пригодится и эта находка.
Теперь он освещал себе дорогу электричеством. Батарейка не давала
нужного напряжения, но для глаз было вполне достаточно и этого желтого
тусклого света, В передней части грота не нашлось ничего интересного,
поэтому Лымарь последовал дальше. Он двигался вначале по узкому карнизу
вдоль стены, затем сошел вниз. Уровень воды здесь понизился — пещера
полого поднималась.
И тут ничего. Михаил уже хотел возвращаться, но где-то впереди
послышался плеск, — так, словно в небольшой бочке с водой неуклюже
перевернулось тяжелое тело.
«Человек?.. Зверь?..» — Лымарь остановился, погасил фонарик и затаил
дыхание.
Вновь что-то плеснулось, и к ногам Лымаря по зеркальной поверхности
воды докатилась рябь.
«Рыба!» — Михаил преодолел минутный испуг и пошел вперед.
Действительно: в углублении барахталась большая, похожая на подушку с
хвостом рыба. Она, вероятно, забралась сюда с приливом и теперь