«адской машине».
Для защиты от вибраций главный интегратор был смонтирован на громадной
бетонной тумбе, возвышавшейся над полом не менее чем на метр. Беглый
осмотр этой тумбы не дал ничего. Тогда Щеглов пополз под агрегат,
тщательно изучая каждый квадратный сантиметр фундамента.
Откровенно говоря, это была работа не из приятных: неосторожное
движение могло стоить жизни.
Откровенно говоря, это была работа не из приятных: неосторожное
движение могло стоить жизни.
Инженер не торопился. Он часто переворачивался на спину и внимательно
сверял монтаж со схемой. Ему, специалисту по ультразвуковой технике,
должны были броситься в глаза знакомые приспособления автоматики, — нужно
быть лишь внимательным.
И он все же нашел то, что нужно.
В самом неудобном месте, куда нелегко даже руку просунуть, виднелись
крошечные микрофоны — веночком, а рядом с ними — усилитель и
переключатель-реле. От переключателя отходили два коротко обрезанных и
скрученных между собой проводничка.
— Минутку, минутку… — соображал инженер. — Не западня ли?
В охранительных приспособлениях частенько устраиваются подобные
фальшивые повреждения. Прибор якобы испорчен, не включен. Но это для
неосведомленных.
Механизм — в напряженном ожидании, и горе тому, кто к нему
прикоснется!.. А рядом с этим приспособлением для надежности запрятано еще
одно, резервное.
Профессор Вагнер оказался предусмотрительным Он устроил целых четыре
приспособления, которые на неслышимый призыв крошечного свистка должны
были ответить мощным грохотом разрушительного взрыва. Четыре устройства
разных видов, — по одному возле каждой опоры интегратора, — в таких
местах, куда и не доберешься.
И все равно там уже побывала чья-то рука. Все провода у переключателей
были обрезаны. Но где же концы, ведущие к «адской машине»?
Уже с меньшей осторожностью Щеглов вылез из-под интегратора и, включив
мощный прожектор, направил его на фундамент агрегата. Лишь теперь, когда
косые лучи обрисовали шероховатость бетона, а от выступов легла длинная
тень, удалось заметить: от каждой из опор к внешней стенке бетонной глыбы
протянулись неглубокие впадины. Они соединялись в одной точке и шли дальше
вниз, под стальные плиты пола.
Значит, Харвуд не солгал. Он действительно обнаружил ультразвуковые
приспособления и обезвредил «адскую машину». Эти углубления не что иное,
как вновь забетонированные канавки, в которых когда-то проходили провода к
мине.
Щеглов извлек медальон профессора Вагнера, раскрыл, внимательно
посмотрел на свисток.
«Адская машина», безусловно, осталась замурованной в фундаменте.
Извлечь ее оттуда непросто, да вряд ли и нужно: если отсечь провода, по
которым мог бы пройти ток, она станет совершенно безвредной.
А если Вагнер хорошо замаскировал где-нибудь хотя бы еще одно
приспособление?
«Тогда — конец!» — у Щеглова по спине пробежал неприятный холодок.
Инженер давно вышел из того возраста, когда жизнью рискуют отчаянно,
без нужды. Хлебнув горя, познав счастье, он вовсе не собирался
отправляться в иной мир и хорошо усвоил, что против хитрого и лукавого
врага нужно действовать также осторожно и хитро. Но сейчас медлить было
нельзя.
В конечном счете, он согласился на предложение Харвуда с тем, чтобы
бороться и победить, — пусть даже ценой собственной жизни. Если мина не
обезврежена — прежде всего будет разрушен этот интегратор, который в руках
Харвуда может принести людям очень много бедствий…
Резким движением Щеглов поднес к губам свисток, дунул в него изо всех
сил…
и, выждав несколько секунд, вздохнул с облегчением.
Теперь инженер почувствовал даже раздражение: проклятый Харвуд! Все же
он сильный враг и сломить его будет нелегко!
Петерсон вошел в лабораторию ровно в девять, нечленораздельно
пробормотал приветствие, ткнул в руки Щеглова бутерброд:
— Ешьте.
— Тсенкью, благодарю! — инженер сел на стол и начал есть, поглядывая на
Джека своими холодными серыми глазами.
Невзирая на усталость, у Щеглова было чудесное настроение: кажется,
удалось найти одно из повреждений. Интересно, заметит ли это Петерсон?
— Нет, там я уже проверил. Следующий каскад.
Так и есть, пропустил!
— Послушайте, дорогой, я отсюда вижу, что индикатор пляшет как бешеный.
Неужели вы не догадываетесь, что этот контур расстроен?
Петерсон дернулся, еще раз проверил показания приборов, и его
одутловатое лицо мгновенно стало багровым:
— Благодарю. Но не хотите ли вы пойти отсюда ко всем чертям?
— Нет, — Щеглов поспешно проглотил последний кусок бутерброда и подошел
к интегратору. — Вы ведь знаете, что одному здесь не справиться. Я вам
помогу.
Когда расстраивается колебательный контур сложной радиоаппаратуры,
настроить его не так-то просто. Над этим узлом Щеглов и Петерсон возились
часов пять.
Наконец, уже около трех часов дня включили главный интегратор.
Лишь на мгновение вспыхнула и тотчас же потускнела зеленая линия на
экране.
Но и это был немалый успех.
— Пойдемте обедать, мистер Чеклофф… — сказал Петерсон более
дружественным тоном, чем обычно.
— Ну что ж, пойдемте.
Утомленные и довольные, каждый по-своему, они вышли из лаборатории и
спустились на первый этаж. Это и была дозволенная трасса выделенного им