беззаботна; Джек, состоя консультантом лондонского отделения фирмы
«Дженерал-Электрик», получал свыше трехсот долларов в неделю и имел
широкую возможность экспериментировать в прекрасно оборудованных
лабораториях… О, то было чудесное, неповторимое время!.. Правда, Мегги
не нравилась туманная чопорная Англия; они мечтали о небольшой уютной
вилле где-нибудь в Калифорнии, и Джек уверял, что виллу можно будет
приобрести, как только окончится срок контракта.
Однако Мегги пришлось покинуть Англию гораздо раньше.
Однако Мегги пришлось покинуть Англию гораздо раньше. Когда вспыхнула
вторая мировая война и немецкие бомбардировщики начали рваться к городу,
Джек настоял, чтобы Мегги уехала на родину, в Америку. Он
предусмотрительно купил для жены билет на пароход нейтральной страны,
однако лайнер «Уругвай», выйдя из Лондона, исчез без следа. Лишь у
Азорских островов была подобрана шлюпка с этого судна. Мегги, конечно,
погибла.
С того времени счастье изменило Джеку Петерсону. Не находя себе места
от тоски и ненависти к немцам, он решил пойти в действующую армию; пережил
ужас Дюнкерка, сражался с гитлеровцами в Африке, руководил
звукометрическим судном в Северном море и там попал в плен. Не в пример
другим, он отказался выдавать военные тайны и за это был брошен в один из
самых страшных фашистских лагерей смерти на севере Норвегии.
О, этот лагерь!.. Джек там поседел, облысел и потерял здоровье…
Увлекшись воспоминаниями, инженер незаметно для самого себя уснул у
лабораторного стола. Но сон не дал отдыха возбужденному мозгу: пережитое
возникало вновь и вновь, воплотившись в более яркую форму.
Ему снилось утро в лагере. Оно начиналось пронзительным трезвоном
электрических звонков, отождествлявших собой грядущие истязания и
постоянную угрозу смерти. Как хотелось тогда, втянув голову в плечи, не
слышать ничего, дать хотя бы на несколько минут покой изнуренному,
обессиленному телу…
Джек весь сжался, ожидая во сне, что вот-вот на его плечи со свистом
опустится плеть…
…А над дверью лаборатории все звенел и звенел звонок. Это был сигнал
окончания работ. Через пять минут в лабораторном корпусе не имел права
находиться ни один человек — включались электрические защитные
приспособления.
Джек не услышал и второго сигнала. Но, как это часто бывает, едва лишь
установилась абсолютная тишина, он проснулся внезапно и сразу же поднес к
глазам светящийся циферблат часов.
«Пять минут одиннадцатого! — испуганно подумал инженер. — Что же
делать?»
Он на цыпочках направился к двери, ожидая, что вот-вот блеснет вспышка,
и ток высокого напряжения пронзит ему грудь. О, Джек Петерсон прекрасно
помнил первый пункт приказа об охране лабораторного корпуса!
Однако ничего необычного не произошло. Хорошо смазанная дверь легко
поддалась, и Джек после минутного раздумья высунул голову в коридор. Он
тотчас же отпрянул назад и быстро заперся на ключ. В коридоре инженер
увидел Смита, помощника Харвуда.
Смит, как всегда, шел крадучись. Он удивительно напоминал
настороженного, принюхивающегося хищника: полусогнутая спина, казалось,
была готова в любой момент выпрямиться, как стальная пружина; руки,
согнутые в локтях и прижатые к бокам, подрагивали, как бы готовые
вцепиться в намеченную жертву; его лицо с чертами неприятными и мелкими,
как у хорька, непрерывно двигалось. Вряд ли можно было найти наружность
менее привлекательную и вряд ли можно было меньше походить на инженера.
Старожилы Гринхауза, этой секретной лаборатории, в первый же день
предупредили Петерсона и Блеквелла, что, Смит очень умен, хитер и жесток.
С ним надо держать ухо востро. Харвуд в нем не чает души и верит каждому
его слову.
Движение Джека было чисто машинальным: он не любил и побаивался Смита.
Но как бы то ни было, лишь Смит смог бы помочь ему выбраться из
неприятного положения случайного арестанта. На этот раз уже решительно
инженер открыл дверь и вышел в коридор.
Смит возился у какой-то ниши против двери кабинета Харвуда.
Смит возился у какой-то ниши против двери кабинета Харвуда. Джек мог бы
поклясться, что ни углубления, ни какой-либо дверцы в стене раньше не было.
Видимо, за узорчатым линолеумом находился тщательно замаскированный
тайник.
Обращаться к Смиту в эту минуту было более чем неблагоразумно: помощник
Харвуда никогда не простит раскрытия одной из тайн лаборатории.
Выругавшись про себя, Джек вновь прикрыл дверь, продолжая наблюдения
сквозь узенькую щелку.
Смит, вероятно, ремонтировал оборудование какого-то электрического
узла. Он соединял цветные провода, время от времени посматривая на
монтажную схему, затем вдруг заковылял к выходу, — может быть, чтобы
проверить устройство в другом месте. Джек решил, что выпал как нельзя
более удобный случай улизнуть из лаборатории подобру-поздорову.
Лабораторный корпус был выстроен в форме дуги, и коридор, повторяя
очертания здания, шел во всю его длину. Лаборатория Петерсона и Блеквелла
помещалась почти в центре корпуса, рядом с кабинетом профессора Харвуда.
До лестницы, ведущей на первый этаж, Джеку предстояло преодолеть не больше
двадцати метров.
Тщательно заперев лабораторию, Джек быстрыми шагами двинулся к выходу.