— Скажи, Мартем, — спросил он вполголоса, — что бы ты ответил, если бы тебя попросили угадать, о чем думает мой дядя?
Мартем был не расположен к разговорам.
— Скажи, Мартем, — спросил он вполголоса, — что бы ты ответил, если бы тебя попросили угадать, о чем думает мой дядя?
Мартем был не расположен к разговорам. Возможно, он полагал, что в подобных обстоятельствах болтовня неуместна.
— Вы его знаете куда лучше, чем я, господин главнокомандующий.
— Эк ты ловко вывернулся!
Конфас помолчал. Его внезапно осенило, что, возможно, Мартем так нервничает вовсе не оттого, что ему впервые в жизни предстоит императорская аудиенция. Когда это Мартем боялся высокопоставленных особ?
Никогда.
— Ты думаешь, мне есть чего опасаться, Мартем?
Взгляд легата остался прикованным к далекому императору. Он даже глазом не моргнул.
— Да, есть.
Не заботясь о том, что могут подумать те, кто на них смотрит, Конфас повернул голову и внимательно вгляделся в профиль легата, еще раз отметив его классический нансурский подбородок и сломанный нос.
— Это почему же?
Мартем некоторое время — Конфасу показалось, что очень долго, — шагал молча. Конфасу отчаянно захотелось его стукнуть. Ну зачем нарочно тянуть с ответом, когда решение всегда известно заранее? Ведь Мартем говорит только правду!
— Я только знаю, — промолвил наконец легат, — что, будь я императором, а вы моим главнокомандующим, я бы вас опасался.
Конфас фыркнул себе под нос.
— А кого император опасается, того он убивает. Вижу, далее вы, провинциалы, знаете ему истинную цену. Однако дядюшка опасался меня с тех самых пор, как я обыграл его в бенджуку. Мне тогда было восемь лет. Он бы тут же велел меня удавить — потом сослался бы на то, что я подавился виноградом, — если бы не моя бабка.
— Я не очень понимаю…
— Мартем, мой дядюшка опасается всех и вся. Он слишком хорошо знает историю нашей династии. Поэтому убивать его заставляют только новые страхи. Старых страхов, таких, как я, он почти не замечает.
Легат чуть заметно пожал плечами.
— Но разве он не…
И осекся, словно испугался собственной дерзости.
— Разве он не казнил моего отца? Казнил, конечно. Но поначалу он моего отца как раз не боялся. Он начал бояться его со временем, после того как… как приверженцы Биакси отравили его сердце слухами.
Мартем взглянул на него краем глаза.
— Но то, что вы совершили, господин главнокомандующий… Подумайте об этом! Стоит вам отдать приказ, и каждый из этих солдат — все до последнего! — отдаст за вас жизнь. Уж конечно, императору это известно! Чем не новый страх?
Конфас думал, что Мартему не по плечу его удивить, однако же он был ошеломлен как серьезностью ответа, так и его смыслом. Что Мартем предлагает? Мятеж? Прямо сейчас? Здесь?
Внезапно он представил, как поднимается на Форум, отдает честь дяде, потом разворачивается к тысячам солдат, выстроенных на плацу Скуяри, и взывает к ним, прося… — нет, приказывая взять штурмом Форум и Андиаминские Высоты. Его дядя падает, изрубленный в кровавые клочья… У него перехватило дыхание. Может, и это своего рода откровение? Видение будущего? Не следует ли ему… Да нет, это чистый идиотизм! Мартем просто не знает о великом замысле.
Но даже так все: ряды солдат, преклоняющие колени, когда он проходил мимо, блестящие от масла спины вестников, шагающих впереди, дядя, ожидающий его словно на гребне какого?то отвесного обрыва, — все стало как в кошмарном сне. Конфас внезапно рассердился на Мартема с его беспочвенными страхами. Ведь это должен был быть его день! День его торжества!
— А как насчет Священной войны? — сухо осведомился он.
Мартем нахмурился, однако не отвел взгляда от приближающегося Форума.
— Не понимаю.
Мартем нахмурился, однако не отвел взгляда от приближающегося Форума.
— Не понимаю.
Конфаса внезапно охватило раздражение, и он возмущенно уставился на легата. Ну почему им так трудно понять такие простые вещи? Наверно, так же чувствуют себя боги, в очередной раз сталкиваясь с тем, что люди не способны понять все великое значение их замыслов… Быть может, он просто хочет от своих приверженцев слишком многого? Боги?то действительно хотят слишком многого.
Но, возможно, как раз в этом все и дело. Как иначе заставить их шевелиться?
— Вы думаете, что алчность императора сильнее его осторожности? — продолжал Мартем. — Что его стремление восстановить империю перевесит страх перед вами?
Конфас улыбнулся. Бог был умиротворен.
— Да, именно так. Я ему нужен, Мартем!
— И вы идете на риск.
Вестники дошли до колоссальной лестницы, ведущей на Форум, поклонились и отступили в стороны. Процессия почти достигла императора.
— А на кого бы поставил ты, Мартем?
Легат в первый раз взглянул на него прямо. Его блестящие карие глаза были наполнены несвойственным ему обожанием.
— На вас, господин главнокомандующий. И на империю.
Они остановились у подножия колоссальной лестницы. Конфас пристально взглянул на Мартема, сделал своим телохранителям знак следовать за ним вместе с пленным и сам стал подниматься по ступеням. Дядя ожидал его на верхней площадке. Конфас отметил, что Скеаос стоит рядом с ним. Между колоннами Форума виднелись десятки других придворных чиновников. Все с торжественными лицами наблюдали за их встречей.