— Зачем ты тут торчишь, Ахкеймион? — спросила она. В ее голосе звучала легкая враждебность.
Он гневно воззрился на нее, и его безмолвный вопрос был ясен: «Зачем ты по?прежнему спишь с ними, Эсми? Почему ты непременно желаешь оставаться шлюхой теперь, когда я здесь, с тобой?»
«Потому что рано или поздно ты от меня уйдешь, Акка… А мужчины, которые меня кормят, за это время найдут себе других шлюх».
Но он не успел ничего сказать: в дверь робко постучали.
— Я ухожу, — сказал Ахкеймион и встал. Ее пронзил ужас.
— Когда вернешься? — спросила она, стараясь не выдавать своего отчаяния.
— Потом, — сказал он. — После…
Он протянул ей одеяло, Эсменет судорожно его стиснула. В последнее время она все хватала чересчур сильно, как будто желая раздавить, точно стекло. Она смотрела, как Ахкеймион подошел к двери.
— Инрау! — сказал Ахкеймион. — Что ты тут делаешь?
— Я узнал очень важные сведения! — ответил запыхавшийся молодой человек.
— Входи, входи! — сказал Ахкеймион, провожая жреца к табурету.
— Боюсь, я был недостаточно осмотрителен, — сказал Инрау, стараясь не смотреть в глаза ни Ахкеймиону, ни Эсменет. — Возможно, за мной следят.
Ахкеймион некоторое время пристально глядел на него, потом пожал плечами.
— Даже если и следят, это неважно. Жрецы часто бывают у проституток.
— Это правда, Эсменет? — спросил Инрау с нервным смешком. Эсменет видела, что ее присутствие смущает Инрау, и, как многие добродушные люди, тот пытался скрыть смущение натянутыми шутками.
— Они в этом смысле ничем не отличаются от колдунов, — усмехнулась она.
Ахкеймион взглянул на нее с притворным негодованием, и Инрау нервно рассмеялся.
— Ну, рассказывай, — сказал Ахкеймион. Он улыбался, но взгляд его оставался серьезным. — Что же ты узнал?
Лицо Инрау на миг сделалось по?детски сосредоточенным. Юноша был темноволос, худощав, чисто выбрит, с большими карими глазами и девичьими губами. Эсменет подумалось, что он обладает обаятельной уязвимостью молодого человека, оказавшегося в тени тяжких молотов мира сего. Шлюхи ценят таких парнишек, и не только потому, что те платят вдвое: не только за удовольствие, но еще вдобавок и за причиненный ущерб.
Они, кроме этого, дают еще и иное вознаграждение. Таких мужчин можно спокойно любить — как мать любит нежного сына.
«Я могу тебе сказать, отчего ты так боишься за него, Акка».
Инрау глубоко вздохнул и выпалил:
— Багряные Шпили согласились присоединиться к Священному воинству!
Ахкеймион нахмурил брови.
— Это только слух или?..
— Наверно, только слух… — Инрау помолчал. — Но мне это сказал Оратэ из коллегии лютимов. Я подозреваю, что Майтанет предложил им это довольно давно. И в доказательство того, что это не шутка, он отправил в Каритусаль шесть Безделушек — как знак доброй воли. Поскольку распределение хор идет через лютимов, Майтанету пришлось объясняться с ними.
— Значит, это правда?
— Это правда.
Инрау взглянул на него, как голодный человек, нашедший заморскую монету, глядит на менялу. «Дорого ли это стоит?»
— Великолепно. Великолепно. Это действительно важная новость.
Восторг Инрау был столь заразителен, что Эсменет сама невольно улыбнулась вместе с ним.
— Ты молодец, Инрау, — сказала она.
— Да, действительно, — добавил Ахкеймион. — Багряные Шпили, Эсми — это самая могущественная школа Трех Морей. Со времен последней Войны магов они правят Верхним Айноном…
Однако продолжать он не мог — очевидно, в голове у него теснилось слишком много вопросов. Ахкеймион всегда имел привычку давать ненужные объяснения — можно подумать, она не знает, кто такие Багряные Шпили! Однако Эсменет прощала ему это. В каком?то смысле эти объяснения демонстрировали его желание включить ее в свою жизнь, в круг своих интересов. В этом, как и во многом другом, Ахкеймион был совсем не похож на других мужчин.
— Шесть Безделушек! — выдохнул он. — Удивительный дар! Поистине бесценный!
Не за это ли она полюбила его? Когда она была одна, мир казался таким тесным — и таким убогим. А когда он возвращался, казалось, будто он приносил в своем ранце все Три Моря сразу. Она вела тихую, неприметную жизнь, загнанная в подполье нуждой и невежеством. И вдруг появлялся этот добродушный, пузатый мужик — человек, похожий на шпиона еще меньше, чем на колдуна, — и на какое?то время потолок ее жизни исчезал, и на нее обрушивались солнце и большой мир.
«Я тебя люблю, Друз Ахкеймион!»
— Безделушки, Эсми! Ведь для Тысячи Храмов это слезы самого Господа! И отдать шесть из них нечестивой школе? Интересно…
Он задумчиво разбирал свою бороду, все время проводя пальцами по одним и тем же серебристым полоскам.
Безделушки… Это напомнило Эсменет, что мир Ахкеймиона, при всех его чудесах, смертельно опасен. Храмовый закон требовал побивать проституток камнями наравне с женщинами, изменившими мужу. Она подумала, что на колдунов это тоже распространяется, только колдуна можно убить лишь одним камнем — но зато этому камню достаточно один раз прикоснуться к колдуну. По счастью, Безделушек на свете не так много. А вот камней для продажных девок предостаточно.
— Но почему? — спросил Инрау, и голос его сделался грустным. — Для чего Майтанету осквернять Священную войну, приглашая участвовать в ней школу?